Отец Ежи Стецкевич, настоятель прихода св. Адальберта в Калининграде, приехал сюда в далёком 1991 году и был, можно сказать, у самых истоков, в самом начале возрождения католических приходов в этом районе. По случаю юбилея восстановления структур Католической Церкви в России с ним побеседовал Константин Хабазня. В этом разговоре история оживает, обретает лица конкретных людей, и мы оглядываемся назад с благодарностью за фундамент, который был здесь заложен 25 лет назад.
— Отец Ежи, с чего всё началось? И почему именно Вы?
— Началось всё с того, что здесь были люди, которые искали священника и хотели участвовать в католических богослужениях. Как мы помним, с 85-го года здесь начала действовать Русская Православная Церковь, и верующие православные уже имели своего священника и возможность участвовать в богослужении, а верующие католики смотрели на всё это со стороны, но при этом чувствовали, что идёт новое время, потому что наступила перестройка, гласность. Горбачёв сказал публично, что он крещёный и не видит в этом ничего плохого. И поэтому появлялись религиозные нужды и среди католиков.
Первым священником, который начал приезжать сюда, был отец Анупрас Гауронскас, хотя после войны немало священников из Литвы, из Белоруссии приезжали сюда на похороны, посетить больных и прочее. Отец Анупрас Гауронскас приехал 1 ноября 1990-го года и, благодаря людям из университета, именно там отслужил первую, так скажем, публичную, легальную Святую Мессу в Калининграде. Потом ещё он приехал во второй день Рождества Христова, на Новый Год, а с марта месяца 91-го года уже поселился в гостинице, жил и искал людей. Я получил декрет о том, что могу ехать, с 1-го июня, но в это время я ещё был в отпуске, а с 1-го июля уже начал приезжать сюда, искать о. Анупраса и поселился здесь в конце августа.
Люди, желающие участвовать в Священной Литургии, в таинствах, здесь всегда были, и поэтому начать здесь не было так трудно, начало состояло в том, что надо было найти этих людей и место, где можно их собирать. И таким местом была стена храма. Отец Анупрас прежде служил Святую Мессу у храма в Балтрайоне, около нынешнего мясокомбината, а потом на Тенистой Аллее, в старом спортзале. Мы вместе начали служить Святую Мессу у храма Святого Семейства практически в центре города, и это место позволяло увидеть многим, что есть священники. А ещё плохое восприятие некоторыми людьми и средствами массовой информации позволяло распространять информацию среди населения, что есть католические священники в Калининграде. Если, например, в газете появлялся текст о том, что католики мешают людям или хотят забрать у народа органный зал и собираются каждое воскресение, скажем, в одиннадцать у этого зала — это была информация для многих людей, что в одиннадцать каждое воскресенье есть Святая Месса. Новых католиков мы искали вместе с о. Анупрасом по всей области. Я сразу приехал сюда с машиной, и поэтому наша деятельность могла быть более распространённой, чем раньше, потому что мы почти каждый день с утра садились в машину и ехали по области, искали людей, разговаривали с людьми, заходили на кладбища, смотрели на фамилии на крестах или на памятниках, там разговаривали с людьми. И таким образом собирали первых наших прихожан как в Калининграде, так и на территории всей области.
— А что Вы можете сказать по второй части вопроса: почему именно Вы? То есть Вас попросили или Вы сами изъявили желание приехать в Россию и начать «выстраивать» Церковь?
— Став молодым священником, я довольно часто ездил в Гродно, где я родился, где бывал в детстве, и уже как священник сознательно смотрел на религиозную действительность этого города и западной Белоруссии. И там был старый священник, отец Михаил Аранович, который часто говорил: «а что будет, когда я умру, уже скоро мне придётся умирать, что будет после меня?» И я часто думал о том, что хочу приехать именно туда, в Гродно, и там служить людям, но это было невозможно: когда мы приезжали с братом в Гродно, мы служили Святые Мессы тайно. Принимали исповедь также тайно. Бывало, что ходили на квартиру к кому-то, чтобы отслужить у больных Святую Мессу, и также всё это происходило тайно. Я даже помню, как у наших близких мы служили Святую Мессу на квартире в Гродно, а наши тёти пели песни шёпотом. Это всё способствовало мыслям о том, чтобы приехать в Гродно и там помогать отцу Арановичу.
Пришёл 91-й год, а с ним много изменений, и мой епископ в городе Щецине согласился, чтобы я поехал в Гродно, потому что тогда уже можно было приезжать священникам из Польши. Когда я узнал, что поеду в Гродно, как раз 13 апреля 91-го года Папа Иоанн Павел II подписал декрет о том, что создаёт две католические апостольские администратуры в России, и что в Москве будет архиепископ Кондрусевич. Я был с ним знаком, я появился в Гродно, чтобы там остаться, а он сказал: «Смотри, здесь уже есть священники, приехавшие из Белостока, езжай лучше в Россию», и я согласился. Как раньше я всегда служил недалеко от моря, так сейчас мечтал служить в горах, чтобы зимой можно было кататься на лыжах, что я очень любил, ходить, и я решил отправиться в Пятигорск. Архиепископ дал мне декрет, чтобы я мог туда поехать.
Я был в Гродно среди священников, потому что там были какие-то духовные упражнения, — из Белоруссии съехались священники, — и я был свидетелем такого диалога: подходит нестарый, высокий мужчина к священнику и говорит: «Отец, я из Калининграда, там у нас есть католики, приезжайте к нам, потому что у нас нет священника». Видно, не знал он, что есть священник, потому что это был где-то май или апрель, а священник говорит: «у меня здесь хороший приход, я не могу его бросить и ехать в Калининград». Этот человек подошёл к другому священнику и услышал то же самое. Я увидел, как из его глаз текут слёзы, и подумал: «Может быть, мне надо ехать в Калининград». Этим мужчиной оказался Ян Путято, который потом был нашим верным прихожанином. Я пошёл к архиепископу Кондрусевичу, и мы вместе решили, что я на год поеду в Калининград, а потом поеду обратно в Пятигорск. И так случилось, что приехал сюда. Уже двадцать пять лет прошло, и сейчас я уже никогда не буду говорить, что куда-то поеду на год (смеётся).
— Где были первые приходы? Я хотел бы, чтобы Вы о них рассказали. Мы говорили про Балтрайон, говорили про приход Святого Семейства (там, где нынешняя филармония). А когда появились, собственно, приходы?
— Вначале были только общины в Калининграде и области, и только с 92-го года удалось регистрировать приходы. В начале приход Святого Семейства зарегистрировал о. Анупрас, хотя мы были вместе, а потом, после того, как в апреле месяце администрация области на бумаге передала нам храм Святого Адальберта, мы начали регистрацию прихода. И таким образом в Калининграде появились два прихода уже в 92-м году. Также одновременно мы регистрировали приход в Советске, потому что там о. Анупрас прежде уже создал общину среди литовцев. Я вместе с ним ездил туда с сентября 91-го и создал общину русскоязычную. Потом мы организовали приходы в других местах, там, где проживали литовцы: в Жилино, Гастеллово, Большаково, а потом в Гвардейске, Мамоново, Черняховске, Светлогорске, и в многих других местах. Всегда начиналось с того, что там организовывались общины, таким образом собирались несколько человек, приходили на Святую Мессу, а потом мы организовывали, регистрировали приход. Были такие приходы, где сразу находился один или несколько человек, которые помогали в регистрации, в том, чтобы довести и передавать информацию о том, что приход, община, уже существует, но были и такие, в которых трудно было начать, например, в Светлом было очень трудно начать приход. Люди, к которым я туда ездил, к больным, иногда получал адреса из Белоруссии, всегда считали, что они единственные католики в городе, и поэтому так сложно было, например, в Светлом. А потом этот приход оказался одним из самых красивых, одним из самых хорошо развивающихся приходов. Такой своего рода бум был где-то до 94-95-го годов, тогда мы зарегистрировали около пятнадцати, может быть даже двадцати, приходов.
Святые Мессы в этих приходах мы служили в разных местах, на квартирах, в клубах, например, в Светлогорске в санатории, в школе, в Советске я служил в детском садике, служили на кладбищах. В Гвардейске, помню, какое-то время служили в доме офицеров. В Багратионовске — в доме культуры, в разных, разных местах мы служили Святые Мессы.
— А когда началась стройка, собственно, храмов, которые есть сейчас?
— Первое разрешение на восстановление прихода Святого Адальберта на Каштановой Аллее, на перекрёстке с Проспектом Победы, мы получили в апреле 91-го года, но, к сожалению, не удалось получить ключей от этого храма, хотя мы готовили документацию, чтобы его восстановить. Потом мы получили разрешение на стройку храма на верхнем озере, в прекрасном месте, на самом берегу озера, там тоже была подготовлена документация. Мы приготовили участок, освятили его, участвовали архиепископ Джон Буковский, нунций Папы Римского, архиепископ Кондрусевич из Москвы, епископ Войцех Земба из Элка, но, к сожалению, там мы не могли строить. Только потом мы получили участок здесь, на Александра Невского, и начали стройку осенью 98-го года, а на самом деле уже в 99-м. Сперва мы построили часовню Девы Марии Фатимской, и она служила как основной храм, а потом только строили храм, и строим его до сих пор, хотя освящение было произведено в 2005 году, — это был юбилей в городе, и мы хотели во время этого юбилея также освятить храм, хотя много было вещей, которые в нём ещё надо было доделать.
— Окидывая взглядом прошлое, можете ли Вы сказать, что Вам потребовалось? Какие ресурсы? И какие были препятствия? Какие были, может быть, проблемы?
— Прежде всего, я всегда хочу сосредотачиваться на том добром, что было, и мне кажется, что у меня такая память, что из этих первых лет я вспоминаю прежде всего красивое, чудесное, а значит, людей. Каждое воскресенье я встречал новых людей, которые были очень рады, что есть священники, что мы с о. Анупрасом есть в Калининграде. Каждый день, когда мы ездили, мы встречали кого-нибудь нового — иногда это была очень пожилая бабушка, иногда ребёнок, иногда случайно в магазине или на кладбище встречался католик, и лица многих этих людей, каждого, и радость, какая была, когда встречали нового человека, я помню до сих пор. Это было чудесное время, это было время полной надежды, потому что появлялись люди, которые потом в следующее воскресенье приходили опять, и так наш приход в Калининграде каждый день увеличивался: было двадцать человек, потом тридцать, сорок, пятьдесят, сто, двести, и этот рост происходил на глазах, это было благоприятное, чудесное время. В небольших приходах, когда, скажем, на первой Святой Мессе была одна семья, — двое или трое человек, — в следующую Святую Мессу уже было четверо, пять или десять человек — и это было просто чудо, хотелось здесь быть, оставаться и жить для этих людей.
То, что касается препятствий, то тут можно назвать прежде всего трудности, связанные с местом богослужений. Мы знали, что здесь сохранились католические довоенные храмы, но для нас они были закрыты, и в Калининграде закрытыми для нас они остаются по сегодняшний день. Нам вернули только храм в Большаково в 92-м году, в Черняховске в 93-м и в Знаменске уже, кажется, в 2012 или 2013-м году. А в многих городах остались католические храмы или дома священников, которых нам не вернули. И это я считаю неположительным в нашей деятельности здесь.
В самом начале появлялись сомнения, нужен ли я здесь, поскольку я оставил приход в городе Камень Поморский, — чудесный приход со старинным собором одиннадцатого века, в котором каждое воскресенье приходило огромное количество людей на пять Святых Месс, много детей. А здесь вначале почти не было детей, только взрослые, потому что люди думали, что, может быть, то плохое прошлое ещё вернётся, некоторые боялись, и поэтому появлялись мысли, но они были, когда я был в гостинице, — я жил в гостинице первый год, — а когда встречал прихожан, сразу эти мысли исчезали, потому что я видел, что именно этому одному или другому человеку я здесь нужен и, может быть, гораздо больше, чем толпам и большому количеству людей в прежнем моём приходе. И поэтому Господь давал силы, которые проистекали от каждого человека, которого я встречал, Бог давал надежду, что будет ещё больше, давал возможность смотреть в будущее, видеть, что это всё имеет смысл, что всё это будет развиваться, продвигаться и что есть смысл здесь оставаться и действовать.
— Ну, так и оказалось, да?
— Мне кажется, что так и оказалось. Потому что сейчас у нас такой приход, что я каждое воскресенье счастлив, видя лица наших прихожан. И когда я слушаю, как они поют песни, как они молятся, когда слушаю их в личных разговорах, посещая семьи наших прихожан, я просто счастливый человек. В последнее время ещё появляются новые и из Калининграда, которые до сих пор где-то были потеряны, и приезжие — из Казахстана, из Сибири, и вообще, из бывшего Советского Союза.
— Следующий вопрос может показаться странным, но всё же… Каково быть «отцом-основателем» структур Католической Церкви в Калининграде и области? Как Вы себя чувствуете, как человек, который всё начинал?
— Я знаю, что то, что здесь существует основал Господь Бог, а я был только маленьким инструментом, не всегда исполняющим свою роль, не всегда полезным инструментом, но всё равно Господь справлялся также и этим инструментом. Быть основателем… я не считаю, что я основал. Я считаю, что я помогал в том, чтобы здесь что-то зарождалось и развивалось. Я каким-то образом, может быть, немножко способствовал, как инструмент или какой-нибудь ключ в руке механика, я помогал, чтобы что-то образовалось, чтобы к тому, что начало существовать, можно было добавить какие-то новые элементы. Я не считаю то, что здесь случилось, своей заслугой, потому что я простой человек. На моём месте каждый священник, наверное, мог бы действовать таким же образом, и многие, многие священники могли бы сделать намного больше. И поэтому основателем всего здесь является Господь Бог, а причиной того, что здесь что-то получилось, являются люди, которым нужна была вера и отношения с Богом.
Беседовал Константин Хабазня
Источник: Рускатолик.рф