Дорогие собратья в епископском и священническом служении, монашествующие, дорогие сотрудники семинарии и семинаристы, дорогие братья и сестры!
Мой опыт участия в Синоде помог мне понять, что динамичным выражением синодального пути является общение. И это общение, с одной стороны, уже заложено во мне как потребность, как нечто глубоко желанное. А с другой стороны, нельзя забывать, что ни мы, ни наш опыт или наши способности не могут сами по себе «произвести» общение; более того, любые наши попытки самим «построить» синодальность, согласно нашим представлениям, могут привести лишь к обратному результату. Таким образом, на каждом этапе этого пути мы должны признать, что инициатива всегда принадлежит Богу, Его Духу: и не только в начале, но и на всём пути.
Это значит, что наша ответственность — усердно испрашивать благодать общения, единства и мира, чтобы быть более открытыми для обращения. Это то, что можно описать понятием «со-ответственность», «совместная ответственность».
По моему скромному мнению, именно это произошло в дни работы Синода, и уже начинает приносить видимые плоды.
Одну отличительную черту общения и динамики синодальности мы можем увидеть в начале Первого послания Иоанна (которое, кстати, относят к числу «соборных», «общинных» посланий, хотя то же самое можно сказать и о некоторых посланиях Павла также): мы возвещаем вам общение, которым мы живём, общение, которое нас воспитывает и которое мы переживаем и осознаём в нас; общение, которое заставляет нас знать и любить нашу судьбу [ср. 1Ин 1,1-2].
За последние годы, в частности в своем епископском служении, я обнаружил, что синодальность, именно потому, что она динамично вовлекает всю мою личность, является великолепным выражением руководства и управления. Сам Иисус вводит в историю новый способ управления: общение, дружбу. Общение — это новый синтез, который всегда обновляется, возрождается и никогда не заканчивается.
Таким образом выясняется, что мы имеем в виду, говоря о «синоде»: синод, syn-hodos — это общение в пути, который разворачивает в нашей жизни благодать, полученную в крещении и подтверждённую в призвании. Из этого следует, что этот путь — это непрерывный путь воспитания, образования, путь «постоянной формации».
Никогда не наступит время, когда мы могли бы сказать: «Всё, мы пришли, нам больше нечему учиться». Это было бы «зомбированием» жизни. Меня всегда поражало, как Иисус, беседуя с иудеями в Капернауме, в какой-то момент, цитируя пророка Исайю говорит, что все мы сядем как ученики у ног Отца, Который, как хороший учитель, станет учить нас и передаст нам всё [ср. Ин 6,45]; более того, Сам Иисус перед смертью говорит Своим ученикам, что Дух научит их всему [ср. Ин 16,12-15].
В связи с этим я думаю, что Богословскому институту святого Иоанна Златоуста следовало бы в ближайшие годы предлагать для недели постоянной формации темы, связанные с аспектами синодальности, отмеченными в отчёте Синодальной ассамблеи, и расширить формат этих встреч, активно вовлекая в них не только преподавателей и студентов семинарии, но также и священников, монашествующих и мирян со всей России.
Я также прошу семинарию обратить внимание на «вопросы, требующие углубления и пояснения» в отчёте Синода: было бы хорошо, если преподаватели предметов, связанных с этими вопросами, могли бы изучить их и предложить мне свои выводы перед следующей сессией Синода в октябре 2024 года.
Со своей стороны я почувствовал подтверждение тому, что следует продолжить изучение в рамках лекций по пастырскому богословию, которое я преподаю в Семинарии, документа Evangelii gaudium. Я также начал уже в сентябре в Москве ежемесячные встречи, во время которых я предлагаю размышления о том, каким образом этот документ принимался и применялся в Церкви.
Приходится с сожалением признать, что в последние десятилетия и образование, и катехизация происходят как аналитическая передача понятий, тогда как синтез, основанный на передаче опыта единства и общения, практически отсутствует. После великого синтеза прошлых веков, в богословии, как и в философии, потерялось это стремление, которое способно придать единство и, одновременно, новый импульс образованию.
Необходимо не бояться «входить в суть» реальных вопросов христианской общины, контекста, в котором живёт человек, и реальной миссионерской перспективы.
С этим связана необходимость открыть, или вернее заново открыть, горизонты образования: эпистемология, познание должно стать более привлекательным приключением, оно должно вновь вовлечь веру как метод и общение как его осуществление. Нам надо снова пережить, что совместное познание даёт нам намного больше, чем достижения, которые мы приобретаем в одиночестве.
В этой связи я хочу отметить позитивное значение «кризисов», и наших личных, и общецерковных; кризис должен снова обрести своё изначальное этимологическое значение, не соответствующее господствующему менталитету, который видит в кризисе лишь негативное, разрушительное измерение. Напротив, кризис должен переживаться как конструктивный момент, как возможность «пересмотра жизни» христианина и общины.
Третий и четвёртый стихи первой главы уже процитированного мной первого послания Иоанна [ср. 1Ин 1,3-4] показывают, в чём состоит миссия: собственно, миссия — это расширение общения, которое нас привлекает. В ходе Синода я много раз вспоминал слова Бенедикта XVI в Апаресиде о том, что Церковь растёт благодаря привлекательности.
Новый народ Божий, образуемый из крещёных как общение в пути, участвует в миссии Христа. Это общение порождает культуру встречи, основанную на открытости к другому, способную ценить каждый аспект встречаемой нами истины. Культура встречи предполагает ясную и прочную идентичность, которая не только «терпит» другого, отличного от нас самих, но и жаждет встречи с ним.
Для осуществления этой по-настоящему «христовой» позиции необходимо «экуменическое», «вселенское» сердце, подобное сердцу апостола Павла: любовь, явленная нам во Христе, объемлет нас [ср. 2Кор 5,14-15], она движет нами, становясь мобилизующим фактором в нашей жизни.
Это экуменическое стремление позволяет нам смотреть на всё по-настоящему позитивно: «всё испытывайте, хорошего держитесь» [1Фес 5,21]. Жизнь становится скучной, утомительной, если в ней нет этого стремления, чтобы все живущие жили не для себя, а для Того, Кто умер и воскрес ради них.
Поэтому истинная экуменическая позиция проистекает из привязанности к Христу, Который есть «всё во всём» [ср. 1Кор 12,6], Который есть «Тот, в Ком всё стоит» [ср. Кол 1,16-17]. Обновлённый экуменизм не довольствуется тем, чтобы «терпеть» другого, который всё равно остаётся нам чужим, но предлагает, открывает другому место в себе. Вот почему прощение, которое есть возвращение места в себе другому, является высшей формой экуменизма.
В «Подражании Христу» [ср. I,3,8] сказано: «Ex uno Verbo omnia et unum loquuntur omnia, et hoc est Principium quod et loquitur nobis», «Из одного Слова всё, и одно [Слово] говорит во всём, [и всех вызывает к этому единому Слову], и это [Слово] есть тот Принцип, который говорит также в нас».
Иисус начал Свою миссию не в одиночестве; как и Иоанн Креститель, Он собрал у Себя «общение» учеников, призвал их к Себе [ср. Мк 3,14-15], а затем послал Своих на миссию. Нужно всегда помнить об этой динамике пребывания и ухода: чтобы уйти, нужно прежде пребывать.
Миссия — это не моя собственная инициатива, а посылание общением, пережитым в Иисусе внутри христианской общины; христианским методом возвещения Христа всегда будет оставаться «приди и посмотри» [ср. Ин 1,], но иногда крещёный не знает, куда звать людей, куда обратиться, потому что нет гостеприимной общины.
Иногда даже приход оказывается слишком «далеким», и в географическом, и в человеческом смысле. Вот почему так важно создавать небольшие общины в той среде, где мы живем (вокруг семьи или нескольких семей, на работе, в университете, в школе, в нашем районе), где есть возможность знакомиться и приветствовать друг друга. В небольших общинах также легче воспитывать чувство со-ответственности. Великолепным, позитивным и конструктивным примером этого являются церковные движения.
Синодальность, которая представляет собой общение Церкви на её историческом пути, должна снова помогать Ей обрести миссию как существенное измерение Своей природы, потому что для многих миссия — это (в лучшем случае) деятельность, но не измерение. Необходимо, чтобы миссия вновь стала нормальным измерением христианской жизни, необходимо, чтобы кто-то стал снова «гореть» миссионерской страстью, рвением, и делиться им. Миссионерское рвение — это свидетельство и проповедь, свидетельство, которое содержит приглашение, как говорит начало первого послания Иоанна.
Мы не свидетельствуем не потому, что не знаем Христа, а как раз наоборот: мы не знаем Христа, пока не свидетельствуем о Нем, потому что отвлекаемся на многие другие вещи.
Владимир Соловьёв, представляя конец света в своей «Краткой повести об Антихристе», вкладывает в уста старца Иоанна следующие слова в ответ на вопрос властителя мира сего, Антихриста: что я могу сделать для вас, христиане? чтo вceгo дopoжe для вac в xpиcтиaнcтвe? — Beликий гocyдapь! Bceгo дopoжe для нac в xpиcтиaнcтвe caм Xpиcтoc, Он и всё, что от Него происходит. Всё, что происходит от Христа, может быть выражено как общение с Ним и друг с другом.
Мы не свидетельствуем, потому что не живём общением. Живое общение приводит к распознанию знаков времени, то есть делает наше свидетельство узнаваемым и заслуживающим доверия. Часто нам нечего провозглашать, потому что в нас преобладает индивидуалистическая и мирская позиция; мы ещё не поняли и не приняли послание Павла: «не сообразуйтесь с миром сим» [ср. Рим 12,1-2]; «Церковь не должна позволять миру диктовать свою повестку дня», — сказал нам Папа Франциск на Мессе, открывающей Синод. Но «преобразуйтесь», буквально «преображайте себя», то есть сама ваша жизнь должна стать провозглашением.
В небольших раннехристианских общинах, объединившихся вокруг апостолов, каждый член ежедневно разделял с другими плоды миссии, которой жил. Смыслом и содержанием жизни этих крещёных, а значит и их миссией, был Сам Христос и общение с Ним. Это не были дела, которые нужно было сделать, это не были инициативы, которые нужно было придумать и осуществить, — всё это рождалось и исполнялось в соответствии с наконец-то услышанным предложением Духа. Их заботило только то, чтобы жить в общении и исправлять друг друга, сближаться друг с другом, поддерживать друг друга в пути, всегда обращаться ко Христу и смиренно ходить перед Богом: «О, человек! сказано тебе, что́ — добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим» [ср. Мих 6,8].
Фото: Себастьян Филатов