Последняя неделя Адвента от надежд переходит к делу, от обещаний (даже самых незамедлительных, как у св. Иоанна Крестителя) – к исполнению. За несколько дней до великого праздника Евангелие объявляет: «Рождество Иисуса Христа было так». И появляются на сцене персонажи, которые уже не возвещают, не обещают и не подготавливают, но принимают участие как главные действующие лица сего появления на свет. Это, прежде всего, Пресвятая Дева Мария, Его мама, но также и св. Иосиф, её обручник, столкнувшийся с тем, что ещё до того как они стали жить вместе, Пресвятая Дева Мария «имеет во чреве от Духа Святого».
Упоминанием Святого Духа уже всё сказано: Бог явил своё присутствие. Его присутствие не подавляет, ведь оно являет себя в столь обыденной и, в то же время, столь необыкновенной действительности как роженица, в чьём лоне расцветает жизнь. Несмотря на обыденность и простоту, в коих является Бог, присутствие Его в нашей жизни всегда волнительно. Это волнение пред нежданным и таинственным, крушащим все наши умопостроения, этот «страх Божий» может быть очень разного качества. Сегодня Слово Божие ясно это показывает – в ярком контрасте между поведением Ахаза в пророческом тексте Исайи и поведением св. Иосифа в Евангелии, где Матфей описывает исполнение оного пророчества.
Первый род страха представлен у Ахаза, неправедного царя. Это боязнь. Явление Бога, даже в сей необычной, но скромной и, по всей видимости, безобидной форме (дева на сносях, родящая сына), осложняет нам жизнь, мы ощущаем её как угрозу, как неположенное вторжение на нашу территорию, и предпочитаем, чтобы Бог держался подальше, прочь от нашей жизни, чтобы не требовал от нас выставлять себя напоказ – а то глядишь, обнаружатся наши грехи и станут под вопрос наши замыслы, от коих отказаться мы не готовы. Бог желает явить себя, мы же, подобно Ахазу, ищем и находим поводы избегать Его, может даже быть, весьма благозвучные, почти что благочестивые («не буду искушать Господа»), но которые, по сути, скрывают отказ от близости Бога, Эммануила, Бога-с-нами. И такой отказ, и поводы к нему – не более чем стратегии, которыми мы тщимся помешать и воспрепятствовать Божьему замыслу, продвигающемуся, невзирая ни на что, вперёд.
Движется же он вперёд не оттого, что Бог насильно к нему принуждает, а оттого, что ищет и находит благорасположенных людей, отдающих себя в распоряжение этого замысла и соработничающих с ним. Такова благорасположенность Пресвятой Девы Марии, её «fiat» («да будет» – лат.), как нам о том повествует Лука. Матфей же, со своей стороны, обращает внимание на Иосифа, ещё одного необходимого соработника. В нём мы находим сегодня олицетворение ещё одной формы страха Божия, состоящей не в боязни, но в почтении. В таинственной беременности Марии Иосиф обнаруживает перст Божий; будучи же праведен, решает почтительно удалиться, отрекшись от своих прав. Бог, однако, приходит не соперничать с человеком, но встретиться с ним; Бог, приходя к человеку, не рушит человеческие отношения и связи, хотя порой, как в сегодняшнем случае, он и преображает их, придавая им новое, более полное значение. Посему почтительный трепет Иосифа, по первом порыве удалиться, раскрывает ему, что обручение с Марией связует его с замыслом Божиим. Это становится ему ясно во сне. Здесь нельзя не вспомнить иного Иосифа, прозванного братьями «сновидцем» (ср. Быт 37, 19). Иосиф тоже получает особое озарение посредством сна. Но в отличие от снов сына Иаковлева, ставивших его в привилегированное, главенствующее положение над братьями, в случае Иосифа (чьего отца тоже звали Иаковом: ср. Мф 1, 16), сны делают из него служителя находящихся в центре: Марии и Плода чрева её, которых он должен принять и беречь. В этом и ему тоже дарована привилегия, но его привилегия – служение.
Ибо Иосиф – не мечтатель. Воспринятое им во сне сподвигает его принимать трудные и рискованные решения: отказаться от собственных замыслов во служение замыслам Божьим. Мечта обращается готовностью к соработничеству. Иосиф, таким образом, открывает себя новому, нежданному: слушание переходит в послушание, что нельзя понять иначе, нежели как акт свободы. Именно так открываются перед Иосифом новые перспективы, он обретает новый род отцовства: не биологического, но и не просто, как порой говорится, юридического. Иосиф берёт к себе Марию, носительницу дивного знака присутствия Божия, берёт к себе и Сына Марии и нарекает Ему имя (что, на самом деле, и делает из него юридического отца). Но, поступая так, он принимает Самого Бога, делая возможным исполнение давидова обетования и дела спасения. Есть в духе соработничества Иосифа такая плодоносность, что достигает всего человечества, продолжаясь в апостольской миссии Церкви, провозглашающей ныне как и прежде Евангелие, Благую весть Иисуса Христа, «Который родился от семени Давида по плоти»; плодоносность, что достигает и вовлекает каждого из нас.
Скоро родится Христос. Это не просто воспоминание о случившемся чуть более двух тысяч лет назад. Христу угодно вновь и вновь рождаться, становиться «Богом-с-нами», близким многим ничего о Нём не знающим. Знаки Его присутствия обыденны, но вместе с тем необычны: зарождающаяся жизнь, омывающая нас вода, преломлённый хлеб, братство, в кое мы, прежде ему чуждые, сподобились войти. Св. Иосиф для нас сегодняшних – это учитель праведности, образец того, как отвечать на желание Бога родиться среди нас. Прежде всего, нужно нам избегать быть подобными Ахазу, что ищет поводов и полагает препятствия, не желая видеть знаки и стараясь помешать Богоявлению. Во-вторых, быть способными, как св. Иосиф, обнаружить необычайное присутствие Божие в обыденном и повседневном, истолковать сны, рекущие нам о доверии и радушном принятии. Это означает быть открытыми к слушанию и готовыми к послушанию. У принятия, о котором мы толкуем, есть несколько фронтов. Прежде всего, это принятие жизни, встречающей в наши дни угрозы, отвержение, препятствия, иногда выраженными, как в случае Ахаза, весьма благозвучными словами (с претензией на «права»), но скрывающими патологический страх ответственности, риска, щедрости. Также, поскольку речь идёт о рождестве Христа, принятие Церкви, возвещающей Тайну. Иосиф, муж праведный, сумел различить присутствие Бога в необъяснимой беременности своей невесты и принял Марию, для прочих находившуюся под подозрением. Под подозрением сегодня и Церковь. В отличие от Марии, Непорочно Зачатой, у Церкви много пятен – это так. Но от этого она не перестаёт быть носительницей таинства Христа, возвестительницей близкого присутствия Бога-с-нами и распределительницей разнообразных средств благодати (Слово, таинства, дела любви и милосердия миллионов своих членов). Грехи некоторых, повторённые и изъезженные до тошноты, не должны делать нас слепыми для святости, которой она, вопреки всему, чревата «от Духа Святого». Принять Церковь в вере, как Иосиф принял Марию, означает обратиться в «необходимого соработника» замысла Божия и, как говорит Павел, принять дар и миссию сделать для Христа возможным снова рождаться, чтобы все язычники – все люди – ответили на веру, во славу имени Его.