В начале марта в столице Сибири состоялось 57-е Пленарное заседание Конференции католических епископов России (ККЕР). В перерыве между разнообразными мероприятиями, которыми была насыщена новосибирская встреча, вспомогательный епископ Архиепархии Божией Матери в Москве монсеньор Николай Дубинин любезно согласился ответить на вопросы «Сибирской католической газеты».
— Ваше Преосвященство, мы рады этому общению с Вами, которое происходит на полях очередного заседания ККЕР. Наше издание, безусловно, публиковало информацию о Вашей хиротонии во епископы, имевшей место в 2020 году. Мы также знакомили своих читателей с отдельными интервью, которые Вы давали как федеральным СМИ, так и некоторым российским католическим медиа. Кроме того, напомним, что ранее Вы уже были гостем нашей редакции. Однако эксклюзивное интервью в качестве действующего архиерея даёте «Сибирской католической газеты» впервые.
О том, что Вы – первый русский по рождению католический иерарх в современной России, упоминали почти все предыдущие интервьюеры. А как Вы сами относитесь к понятию «русский католик»?
— (Улыбается) «Русский католик» – ни в одном из двух слов этого сочетания ничего плохого нет. И в самом словосочетании тоже ничего плохого или странного я не вижу. Но, наверное, правильнее сейчас говорить всё же о «российском католике», поскольку страна у нас многонациональная, многоконфессиональная, и делать какую-то жёсткую «национальную сегрегацию» было бы совершенно неуместно. И, конечно, в современных условиях к нашим русским, российским католикам не вполне применим тот смысл, который вкладывался в понятие «русские католики» в начале ХХ века.
Наша Церковь не является и не может быть «Церковью национальных меньшинств». Мне было очень приятно услышать, что вы следили за моими интервью и транслировали их. В них я неоднократно подчеркивал, что Католическая Церковь в России – не «гетто» и не «иностранное представительство». Мы – не без труда созидаемая поместная Церковь – небольшая, но неотъемлемая, интегральная часть российского общества. Поэтому в нашей Церкви естественным образом отражается такая национально-культурная особенность России, как многосторонность.
— А теперь позвольте к этой теме подойти с несколько иного ракурса: когда-то русские мыслители и философы серебряного века, чтобы осмыслить христианство и православное священство «изнутри», массово пошли в священники. Можно вспомнить судьбу протоиерея Сергия Булгакова, отца Павла Флоренского, некоторых других. Вхождение «внутрь» епископского сана и бытие уже в качестве иерарха Католической Церкви принесло ли Вам лично какие-то дополнительные открытия, новый взгляд на суть этой высшей, третьей степени священства (несмотря на то, что у Вас был достаточно большой опыт жизни и в монашестве, и в священном сане)?
— Я не склонен считать, что священство – некий «предмет», целью которого является «осмысление», а средством – «проникновение внутрь». Священство – это призвание, которое дает Господь. То есть, это дар и тайна, которую полностью осмыслить и постичь человек на земле не в силах. В то же время, для меня епископство – это, несомненно, совершенно новый опыт, новое качество жизни со Христом и во Христе и служения в Церкви. Новизна Евангелия каждому верующему приносит всё время какие-то новые вещи: вызовы, открытия, возможности. Но – неизбежно и естественно – на епископе иной уровень ответственности, особая миссия и огромный новый дар. В этом даре полноты священства, даре быть преемником апостолов, пастырем того народа, который Сам Господь через Церковь тебе вверяет, многое, конечно, воспринимается по-новому. С другой стороны, с человеческой точки зрения все мы остаемся теми же людьми, с достоинствами и недостатками, с вопросами, надеждами, успехами и неудачами, устремлениями… Ко многим вопросам, вызовам, возможностям от меня часто требуется иной подход – это естественная необходимость того нового качества, о котором мы говорим. Потому что теперь многое зависит непосредственно от какого-то моего внимания, решения или, наоборот, бездействия. И уровень ответственности, и уровень информации, характер обращений ко мне – он уже несколько иной. В настоящий момент зона моей непосредственной пастырской ответственности – северо-запад России, от Мурманска до Калининграда. И духовенство, и миряне, и люди извне Церкви ставят различные вопросы, приходят с разными, не всегда легкими и не всегда приятными, делами, нуждаются во внимании, заботе и прежде всего – молитве.
— Северо-западный регион Архиепархии Божией Матери в Москве – насколько этот район ответственности нов для Вас: по охвату территории, географически (или, наоборот, привычный в силу прежнего служения в Санкт-Петербурге)?
— Я не могу сказать, что регион полностью новый, потому что, действительно, в силу своего служения как генерального кустода Ордена Францисканцев — Братьев Меньших Конвентуальных я должен был достаточно регулярно бывать там, где находятся наши монастыри. А так сложилось, что в европейской части России они расположены и на юге, и в центре, и на северо-западе. Поэтому ранее я уже знал эту реальность, особенно ту, что касается Санкт-Петербурга и Калининградской области. Ну а с Санкт-Петербургом у меня вообще уже долгая связь и служение: сразу после рукоположения в священники в 2000 году я был там около двух лет настоятелем монастыря, а в 2005-м начал преподавание в семинарии, и поэтому регулярно все эти годы бывал в Петербурге. По нашим ‘орденским’ делам петербургский монастырь – очень важный центр, поэтому я был с его братией и верующими мирянами в непосредственной связи все эти годы. А с 2018 по 2020 годы опять был там настоятелем. Так что у меня не было какого-то ощущения незнакомого региона или незнакомых людей…
— То есть, в какой-то степени, это было логичное назначение?
— Всё-таки это было очень неожиданно, конечно! Безусловно, логика ситуации на Северо-западе, особенно в Петербурге, давно подсказывала, что этот регион нуждается в епископе на месте. Это и история нашей Могилёвской митрополии, столица которой была в Петербурге (в этом году, кстати, мы празднуем 240-летие её основания). Это и сегодняшний день, поскольку Петербург – единственный город в России, где действует 7 католических приходов, Высшая духовная семинария и несколько монашеских общин. Поэтому не было секрета в том, что – также в связи с размерами Архиепархии – здесь есть насущная потребность в епископе. С этой точки зрения – да, можно сказать, что назначение вспомогательного епископа в Санкт-Петербурге очень логично. Может быть, даже более логично, чем ожидаемо.
— Местные францисканцы получили какие-то преференции после Вашего назначения?
— Нет (улыбается).
— Неужели «ежовые рукавицы»?
— Снова – нет (опять улыбается).
— А какие у Вас тогда сейчас взаимоотношения с собратьями по Ордену?
— На самом деле, взаимоотношения определяются по своей сути теми духовными узами, которые остаются неразрывны. И, безусловно, опыт нашего личного взаимодействия помогает в сохранении именно духовных уз, какого-то чувства поддержки и солидарности. Но, конечно, речь абсолютно не идёт и не может идти ни о каких-то «преференциях», ни, наоборот, о «ежовых рукавицах», потому что епископ поставляется для всего народа Божия, а монашеские общины отнюдь не во всем зависят от епископа, обладая собственной автономией. Слава Богу, что у нас Церковь достаточно разнообразная, где для всех харизм, для самых разных служений, для новых миссий и для поддержки того, что уже традиционно сложилось – для всего есть место. В сердце епископа для всех должен быть какой-то уголочек, забота, но, в то же время, и справедливость. По крайней мере, я стараюсь таким образом для всех быть и всем служить.
— Владыка, за прошедшие два с половиной года наверняка были события, которые доставили Вам особенную радость и запомнились.
— Они постоянно происходят. Конечно, сейчас обстоятельства достаточно сложные, и мы больше склонны замечать какие-то трудности. Но радости, несомненно, есть. Практически каждый месяц служения что-то происходит и запоминается в хорошем смысле. Это, к примеру, празднование 30-летия обретения свободы вероисповедания в России, которое стало очень важным событием и которое мы вместе радостно переживали. Большой радостью было паломничество в Казахстан на встречу с Папой Франциском в прошлом году. Из российских епископов мы были там вдвоём с Владыкой Иосифом Вертом. Я возглавлял группу паломников, которые из разных городов России через Омск и Караганду прибыли в Астану. Мне было очень радостно ехать автобусом вместе со всеми, как в старые добрые времена, молиться вместе, что-то рассказывать, что-то слушать и переживать таким вот образом это паломничество к Папе.
Из более локальных, но тоже радостных событий – это рождение новой общины в Зеленогорске, на берегу Финского залива. Там группа верующих обратилась с инициативой, и в результате с Божиим благословением, появилась очень динамичная, живая новая общину, которая вдохновляет. На фоне того, что в самом Петербурге есть уже немало сложившихся приходов и общин, здесь появилось некое интересное новое начало. К тому же эта инициатива имеет экуменический привкус, поскольку нам предоставили возможность собираться в своем храме лютеране Церкви Ингрии, с которыми у нас выстроились очень хорошие отношения.
В Калининградской области на уровне деканата развивается регулярное паломничество к Кресту святого Адальберта. И там, у этого места мученичества, родилась традиция преподавать под открытым небом Таинство Миропомазания верующим (прежде всего – молодежи) Калининградской области. В прошлом году мы также освятили там настоящий каменный Алтарь – это было приурочено к 1025-летию мученического подвига святого Адальберта.
Есть и много других, может и небольших, но ярких и запоминающихся радостей, которые мы переживаем вместе с народом Божиим как живая Церковь.
— Минувший 2022 год и начало нынешнего года наполнены событиями, которые стали непростыми как для нашей страны, так и для соседней Украины, а также для диалога между Святым Престолом и Россией, и для жизни всего нашего католического сообщества. Можете дать какой-то комментарий по этому поводу? И что в этой ситуации Вы бы выделили в первую очередь?
— Очень непросто это дополнительно комментировать, кроме того, что уже было озвучено в официальных заявлениях ранее. И моя реакция в самом начале этих событий тоже была опубликована.
Этот конфликт – источник огромного страдания, раздоров, разрыва. Конфликт, в котором, на самом деле, очень многие (и не только непосредственно втянутые в него), испытывают боль и тяготы. Конечно, самое тяжёлое и больное – это страдание людей: тех, кто остаётся без крова и мирного неба над головой, без гарантий безопасности, кто теряет родных и близких, кто испытывает боль от разрушения тех связей, которые сложились исторически, общих традиций, родственных и дружеских отношений. Это всё кардинально меняет наше существование и отношение ко многим вещам и людям. Всё это буквально – рвать и резать по живому.
Наверное, было бы очень просто поддаться такому искушению (к которому многие прибегают, хотя это и не помогает ничему) – расставить и с одной, и с другой стороны чёрные и белые фишки, сказать: «это всё – хорошее, а это всё – плохое», «эти – виноваты, а эти – правы». Но в жизни всё гораздо сложнее. Наш христианский зов и долг — быть на стороне мира, призывать к нему, молиться о мире и об умягчении ожесточившихся сердец, о примирении. И быть солидарными с теми, кто страдает и нуждается в помощи. Это очень и очень непросто, когда беда бушует не просто у нас на глазах, но в нашем доме, и в том числе в наших сердцах. Но мы тем более призваны сохранять человечность и веру во Христа, привязанность к Нему и следование за Ним.
Я порой напоминаю, что характерная черта Католической Церкви – её вселенскость. Естественно, мы не все одинаковы, не все одинаково мыслим и чувствуем. Но у нас одна Церковь – мать совершенно разных детей, которые, к сожалению, периодически конфликтуют. Роль матери –стремиться (и своим авторитетом, и своей любовью, и своим страданием) к миру, а не делить детей на тех, кого любим больше или меньше, на тех, кто «хороший, правильный» или «забияка, безобразник». Когда возникает какой-то острый конфликт, и дети вступают в драку, то первая задача – это, простите за грубое слово, остановить мордобой. И именно эта задача, а никакая другая, – главная для Церкви! Это сегодня сложно, это огромный вызов, потому что по-человечески многим хочется как-то утвердить свою «человеческую» справедливость, отстоять собственную правоту и утвердиться в ней. Но о Церкви Папа Франциск много раз говорил, что она – «это Мать для всех, это Дом для всех». Поэтому и мы в России, как часть Католической Церкви, особенно в сложные времена, не можем делить на людей на «правильных» и «неправильных», утешать одних и выгонять других. Нас собрал вместе как единый народ Божий сам Христос – живых людей, живущих здесь и сейчас, таких разных, независимо от национальной принадлежности, характера и предпочтений, общественно-политических взглядов.
— А теперь, если попытаться абстрагироваться от этой тяжёлой темы и ситуации, которая сегодня действительно занимает в значительной степени так или иначе, наше внимание, – какой самый большой вызов для Вас, как для архиерея, и как для человека?
— Мне сложно разделить в себе архиерея и человека, ибо одно без другого не может существовать. Сложно не концентрироваться на теме, которая в том числе обострила многое из того, что, на самом деле, уже где-то было или есть, но на что мы раньше, возможно, не обращали внимания. В любом случае, думаю, что и забота, и вызов сейчас – это та миссия единства, о которой говорил сам Христос. Это не только единство человеческое или конфессиональное, национальное, или единство Церкви относительно внешнего мира. Речь идёт о единстве на всех уровнях во всех отношениях. Мы видим (я это тоже чувствую, переживаю, часто об этом говорил, говорю и буду говорить, и молиться), что одна из проблем нашей поместной Церкви – это разобщённость, раздробленность, рассеянность. Отчасти, в силу географических особенностей нашей страны, истории, пёстрого национального состава. Но, действительно, вызов и миссия для нас сегодня – быть во Христе и вокруг Христа едиными, сплочёнными; не против кого-то, не в решении проблем, но жить этим общением со Христом и общением друг с другом, которое просто невозможно без единства. А единство само не приходит, его надо созидать, и всегда на этом пути созидания надо делать определённые усилия, в том числе и от какой-то частички своего: привязанностей, интересов, собственных приоритетов. Немножечко жертвовать ими, чтобы выходить навстречу другому. Это, на мой взгляд, один из главных вызовов и миссии нашей Церкви в России, и нашей общей миссии внутри Церкви.
— А тема Синодальной Церкви? Чем она является лично для Вас?
— Синодальность – это «старая-старая новость». То, что это понятие стали очень активно использовать и произносить, как некий девиз и лозунг – это новость. Однако, стоит вспомнить, чему учит о Церкви Второй Ватиканский Собор. Мы – Церковь странствующая. Образ этой Церкви – не «воинствующая против», а «странствующая в мире» Церковь, которая делит радости и надежды, горести и страдания этого мира. Также образ Церкви – как общности, общения (то есть communio). То есть, все принципы и основы синодальности, на самом деле в Церкви уже есть по своей сути. Более того, это то, что было в уже первые века существования христианской Церкви.
Определенной новостью в нынешнем синодальном процессе, в который Папа Франциск хочет вовлечь всю Церковь во всём её разнообразии – то есть, всех людей, всех нас – является метод: как это делать. То есть, надо начинать с того, чтобы разговаривать между собою и вместе прислушиваться к голосу Святого Духа. Задавать вопрос: что Бог хочет от нас, куда Он нас ведёт? И вместе распознавать. Вот это уже нечто новое. Но если мы используем данный метод, то его первые плоды должны способствовать и преображению наших отношений, в том числе разрозненных. Поэтому первый вопрос: увидеть, ‘кто мои спутники?’. И это оказался очень сложный вопрос. На сегодняшний день мы видим и честно говорим о том, что многие идут своей собственной тропинкой, не воспринимая при этом других как действительно спутников в одном совместном пути. Поэтому я бы назвал этот метод важным целительным средством для Церкви в плане внутреннего единства.
— Зная о вашем издательском опыте, позвольте ещё задать вопрос об организации работы современных российских католических масс-медиа. В чем заключается сегодня главная сложность, и какова, на Ваш взгляд, центральная миссия наших «профессиональных», «ведомственных» СМИ?
— Буквально пару дней назад Папа Франциск сказал, что почётная благородная профессия журналистов состоит в том, чтобы слушать и передавать правду. Сейчас наш мир, конечно, наполнен всяким мусором и ложью, и во всей этой «смеси» людям очень сложно отфильтровать: что – правда, что – неправда, на что нужно обращать внимание, а где какие-то фейки. Ещё недавно никто не слышал и не знал, что это такое «фейк». И вообще было недостойно любого журналиста строить сенсации на заведомо ложной информации или перевирать истину. Поэтому, конечно, главная задача для наших СМИ – быть тем достоверным голосом Церкви, который, к сожалению, очень часто искажается, коверкается, где-то замалчивается, а где-то утрируется в так называемых светских масс-медиа.
Здесь ещё дополнительная сложность: смиренно, но отважно продолжать созидать, строить для себя, как для СМИ, здоровую авторитетность. Прежде всего, конечно, для нашей непосредственной аудитории – верующих, но и вообще для людей, которых интересует мнение, позиция Церкви, наша оценка и вообще информация о том, что происходит в Церкви и каков христианский взгляд на происходящие события. Обо всём другом могут говорить больше другие. А вот говорить о том, что сегодня происходит в Церкви и представлять евангельский, христианский взгляд на происходящее – это две наши самые главные задачи. И ещё – никуда не деться от здорового пиара, потому что сегодня без этого никуда, ведь если нет доступной информации о нас, как об источнике информации, то многие просто могут не знать о нашем существовании…
— авторитет позволяет нам быть услышанными…
— Да! Кого слушать и кого читать: тут, конечно, полная свобода у читателя, у тех, кто принимает информацию. Но вот уважать себя и ту миссию, которую мы призваны нести – это важно.
— И в заключение – традиционное пожелание нашим читателям.
— Всем желаю мира и добра! Добра и мира! Мирного неба над головой, но также, а может и прежде всего – мира в сердце! Мы сегодня были у Сестёр Матери Терезы, и там нам показали прекрасное небольшое представление: герои выносили свет веры, надежды и любви, кто-то пытался его потушить, но всё равно свет горел и был дарован тому человеку, который его искал. Поэтому всем желаю крепко держаться за то, что веру, надежду и любовь, которую нам даёт Христос, никто и ничто не в силах погасить. Так что – хранить их, радоваться им и уповать на Господа.
— Большое спасибо!
Беседовал Александр Эльмусов
Оригинальный текст — на сайте Сибирской католической газеты