Начиная синодальный процесс на епархиальном уровне, мы как Церковь призваны с благодарностью посмотреть на достигшую нас благую весть и задаться вопросом, что мешает нам возвещать её окружающим. О синодальном процессе как о пути раскаяния и очищения размышляет директор Института святого Фомы в Москве и секретарь Конференции католических епископов РФ священник-иезуит Штефан Липке.
В сентябре в Варшаве я принял участие в конгрессе, посвященном защите несовершеннолетних и уязвимых людей в Церкви. Там одна участница рассказала, что ее подруга была в шоке, увидев в Новом Орлеане храм, переделанный в ресторан. Эта участница ясно и верно сказала: если мы хотим, чтобы такое же произошло в центре Варшавы или Будапешта, то надеюсь, что ресторан будет хотя бы хорошим. А если нет, то необходимо заботиться о том, чтобы Церковь уверенно провозглашала благую весть о том, что Бог во Христе пришел спасти и исцелить людей, особенно малых и беззащитных.
Отсюда возникают вопросы: каким образом люди будут в безопасности внутри Церкви? В более широком ключе: каков может быть вклад каждого из нас, чтобы благодаря нашим делам и словам благая весть дошла до всех людей, чтобы Церковь была жива и в дальнейшем?
Этими вопросами стали заниматься в Церкви в разных местах, и это важно, ведь продолжать так, как было, уже нельзя.
Но что тогда? Конечно, нужно позаботиться о более прозрачных структурах управления в Церкви. Неслучайно Папа Франциск ввёл жёсткие наказания, например, для епископов, которые управляют своими епархиями, не советуясь со своими сотрудниками.
Но реформ церковных структур в любом случае мало. Нужно сначала задуматься, зачем существует Церковь. Иисус Христос, Который есть «свет народам», заложил её начало для того, чтобы собрать всех людей вокруг Себя, принося им благую весть о том, что Бог — наш единственный Царь. И поэтому главный вопрос, доходит ли, благодаря устремлениям Церкви, эта весть до всех людей, особенно до малых, до бедных и отверженных?
Поэтому Папа Франциск спрашивает, царит ли в Церкви, по нашему опыту, общение, общность, является ли она общиной? Он также спрашивает, принимают ли все (или хотя бы многие) активное участие в ее жизни? Наконец, он спрашивает, чувствуем ли мы, что посланы к людям вокруг нас, что мы все в какой-то форме «миссионеры» любви Божьей — там, где мы работаем, проводим свободное время, в социальных сетях и т. д.. Являем ли мы эту любовь поступками и словами?
Соответственно, стоит начать синодальный процесс с благодарности. Стоит сначала задуматься: где и как благая весть действительно доходит до разных людей, особенно до тех, кто больше всех в ней нуждается? Где и как она дошла до меня и моих близких? Где мы видим, что она сейчас доходит до людей в нашем окружении? Где и как церковная жизнь дает нам почувствовать, что в Церкви присутствует Христос, ставший бедным, чтобы сделать нас богатыми Божественной любовью?
Затем стоит задуматься: а в чём же проявляется человеческая греховность (конкретно, не просто так, в общих терминах)? Из-за чего так бывает, что благая весть не доходит? Каким образом, например, «монополия» духовенства на Церковь, а также пассивность мирян этому мешает? Ведь удивительно, что пятидесятники успевают проповедовать всем и везде. А это оттого, что у них все чувствуют, что они активные члены Церкви. Все вместе решают, все вместе занимаются миссией. Конечно, там далеко не всё идеально, но есть, над чем задуматься…
Более того, необходимо поговорить о злоупотреблении властью в Церкви: об исповедниках, которые манипулируют людьми, о том, что исповедующиеся охотно отдают свою совесть на входе в исповедальню и надеются на готовые ответы. О том, что мы, священники, даем прихожанам понять: «Я начальник, ты дурак», а также о том, что многие миряне охотно отдают всю ответственность за Церковь, рассчитывая, что какой-то «богатый дядя» в Ватикане, в Польше или в Германии решит все вопросы за них. О том, что у нас мало людей «с двумя ногами»: кто уверен в нашем католическом учении, те часто не знают, как общаться с людьми; а кто умеет общаться с людьми, у тех мало времени, чтобы вникать в нашу веру. О том, что возникает фрустрация, выгорание, усталость. О том, что, увы, есть священники-алкоголики, и совсем не оттого, что они плохие люди, а оттого, что они не подготовлены служить в сложных обстоятельствах, и что не принято с ними разговаривать: ни утешать, ни поддерживать, ни исправлять. О том, что мы собираем сплетни о частной жизни братьев и сестер, бываем (начиная с нас, духовных лиц) зациклены не на общей, человеческой, а на узко сексуальной стороне частной жизни, что не умеем ни разговаривать, ни утешать, увещевать, ни поддерживать в стремлении устроить жизнь согласно благой вести.
Если мы вступаем на болезненный путь раскаяния и очищения, если мы осознаем, что эти проблемы, и множество других, присутствуют в нашей церковной жизни, то тогда мы можем, с Игнатием Лойолой, перейти к удивлению, ужасу и трепету. Мы можем обратить внимание, что мы всё же не погибли – ни индивидуально, ни как Церковь – и что всё же есть ещё шанс исправиться, что именно сейчас, как говорит св. Павел (2 Кор 6,2), идеальный момент для обращения. Тогда можем обратиться к Распятому Христу, можем Его спросить, отчего же Он, бесконечно богатый славой Божьей, вечный Бог, пошел на такую смерть на кресте, и всё это ради меня, ради нас, хотя Он прекрасно знает обо всех наших слабостях. И тогда можем спросить, каждый как отдельная личность, а также как Церковь, словами Игнатия (Духовные упражнения 53): «Что я сделал для Христа? Что делаю для Него? Что я еще должен сделать для Него?» К чему Он призывает нас? Что мы можем сделать (каждый из нас, а также совместно), чтобы в жизни Церкви стало больше общности, прозрачности, добра? Что мы можем сделать, чтобы каждый почувствовал, что он (или она) не объект, не пешка, а «дорогой в очах Божьих» и призван быть «живым камнем», активным участником церковной жизни? Что мы можем сделать, чтобы благая весть дошла до людей, которые до сих пор о ней ничего не знают? Какие для этого нужны реформы?
Такова, мне кажется, задача для всей Церкви, как ее видит Папа Франциск. Именно для этого нужен синодальный процесс. Пусть он будет болезненным, но тогда он и будет благодатным.
о. Штефан Липке, SJ
Генеральный секретарь Конференции католических епископов России
Фото: ТВ Кана