Дорогие собратья во священстве!
Возлюбленные братья и сёстры!
В этот день в этом году я хочу вместе с вами размышлять об общении, о единстве пресвитерия и, следовательно, об общении и единстве прежде всего, пресвитерия, а следовательно общении и единстве всей общины и всей поместной Церкви, и конечно, о связи общения с нашей миссией.
Сегодня священники вспоминают благословенный день рукоположения. Я говорю «благословенный день», потому что с того момента для каждого из нас открылось удивительное приключение жизни в особом общении с Христом и Его Телом в истории, Церкви. Я глубоко убежден в этом, оглядываясь на годы своего священства и священства многих других священников.
Жизнь священника — это, прежде всего, постоянное погружение в океан любви Богочеловека Христа. Личность Иисуса Христа — это в самом деле океан, в который мы никогда не перестанем погружаться. Святой Павел говорит, что глубина этого океана не должна пугать нас, потому что ничто не может отлучить нас от познания и любви Христа [ср. Рим 8,38-39].
Однако в воды этого океана нужно выходить на подходящей лодке: для меня это, прежде всего, Литургия Часов; она стала одним из самых ярких открытий недавних лет моего священства. Она готовит и продолжает евхаристическое богослужение, распространяя свои плоды на все часы и дни недели.
В первом чтении пророк Исаия связывает общение с помазанием, и затем евангелист Лука повторяет эти слова почти буквально: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня» (Лк 4,18; ср. Ис 61,1). Наше время утратило смысл этого помазания, этого избрания, и поэтому большинство людей живёт без задачи для жизни, без миссии, как будто всё — случайно. Наше время потеряло не просто что-то из христианства (потому что любое время что-то теряет), а сам христианский смысл, вкус жизни.
Необходимо вернуть этот образ в жизнь, как корень в землю. Этот корень в земле и есть живое общение. А для пресвитерия это братство, потому что братство или дружба для священников имеет тот же смысл, что и общение.
Пребывание Духа на нас включает нашу священническую жизнь в то общение и единство, которые предвечно существуют в Пресвятой Троице, и которые осуществляются также и между нами через закон любви. Мы — сыны в Сыне, дети Божии, вот наше братство, наше общение. Наше братство рождается из общения, рождается от Отца, Который посылает Своего Сына, оно рождается из воплощения, из послушания Христа до конца, из креста, из воскресения, и, наконец, рождается из дара Духа.
Общение — это не пустой звук, оно не наполняет нашу жизнь просто от того, что мы используем это слово, потому что оно модное, как, например, «синодальность», «распознавание», или не знаю, что ещё. Недостаточно эстетически восторгаться, говоря: «какие красивые слова!». Общение — это то, во что наша жизнь призвана войти; или лучше сказать — это то, что наша жизнь призвана принять в себя, дать ему поселиться в себе. Поэтому живое общение, живое братство подразумевает изменение нашей жизни, изменение нашего поведения, изменение наших отношений, или если хотите обращения.
И живой, единый организм возможен только если мы целиком отдаём себя этому общению. Без этой отдачи себя от всего сердца мы будем распространять только наши раздоры, разделения, если не что похуже.
Для этого необходимо смотреть на Христа, присутствующего в нашем живом общении, и показывающего цель, которая нас привлекает, берег, к которому мы плывём, к которому нас тянет.
Такова задача авторитета (или власти) в дружбе и в общении; авторитет — это тот, кто указывает на Христа присутствующего, и на цель, к которой Он идёт, как Иоанн Креститель, который призывает нас следовать за Христом, «указывая на Его присутствие», как мы читаем в Префации Адвента.
В этом смысле авторитетом в подлинном смысле может быть каждый священник в пресвитерии, даже самый молодой, в той мере, в какой его присутствие указывает на цель, на Христа.
А авторитет в институциональном смысле должен показать те живые точки, которые всегда существуют в пресвитерии. Это епископ, у которого есть неприятная задача требовать послушания, обличать, ограничивать, изгонять то, что становится препятствием на пути к цели. Поэтому мне нравится, когда в конце обновления священнических обетов мы призываем народ Божий молиться, чтобы епископ стал тем, кем должен быть, пастырем с сердцем Иисуса.
И здесь уместно говорить о послушании. Послушание показывает, до какой степени мы усвоили общение, до какой степени мы вошли в дружбу со Христом. Дружба со Христом — это дар одновременно безвозмездный и необходимый. Без неё я не смог бы плыть по морю Христову, особенно в самые бурные и трудные дни. Потому что отношения с Христом — это не то, что я должен интерпретировать, воображать или выбирать, а это то, что предстаёт передо мной, и к чему я должен присоединиться.
Как в браке не нужно представлять себе послушание, потому что послушание — это собственная жена, собственный муж, послушание — это дети, это сплетение, прирастание к тому, кто сакраментально является близостью Христа в моей жизни. Так и для нас в пресвитерии послушание выражает уровень осознания того, кто для меня брат во священстве с его характером, с его недостатками, с его достижениями.
Зададим себе вопрос: «каким образом я принимаю предложения епископа? Как я стараюсь строить мосты с моими братьями?». Послушание не означает, что нельзя спорить, наоборот, это значит входить ответственно в диалог с авторитетом епископа, но будучи готовыми подойти с радостью и доверием к предложениям епископа.
И тогда послушание освобождает нас от сомнений, от выгорания, которые иначе неизбежно душат нас. Послушание требует, чтобы мы активно участвовали в нашем призвании, а не были просто «исполнителями» чужих решений. Послушание позволяет нам выносить суждение о дороге, по которой мы идём. И если плод этого суждения не показывает нам, что мы нашли драгоценную жемчужину, о которой говорит Иисус в притче, то нам лучше проснуться и сделать что-то, иначе эта дорога станет для нас опытом бесплодия, бесполезности, и бесславия; и, лучше, конечно, если кто-то поможет нам понять, что именно пошло не так.
Мы выбрали этот путь не потому, что он нас удовлетворяет, а потому, что мы были призваны, и тогда этот путь стал путём к целостности, путём, в котором шаг за шагом мы пережили и переживаем стократное развитие каждого измерения нашей личности, в соответствии с этим призванием, к которому нас призвал Бог.
Не существует абстрактного призвания, есть только конкретное, уникальное призвание: когда Бог придумал твоё имя, он придумал тебя в соответствии с этим призванием. Это призвание может показаться «необязательным» ex parte hominis, со стороны человека, но не со стороны Бога, потому что точки зрения Бога оно совпадает с твоим лицом. Бог не задумал тебя с сотней разных лиц, но лишь с одним лицом, и это лицо — тотальное, полное.
Когда Бог думал ab aeterno, от вечности, о моей матери, то он думал и о моём отце, потому что для Бога человек — это его призвание. Когда Бог произнёс твоё имя, то Он думал и о твоём лице, Он думал о твоём пути жизни, и этот путь — целый, исчерпывающий все возможности, потому что он совпадает с твоим лицом, с тем, что Бог задумал для тебя.
В конце концов, послушание означает — жить тем путём, к которому тебя призвал Бог. Нам необходима, хотя бы отчасти, простота по примеру нашего монсеньора Петра Фидермака, на которого я позволил себе указать на одной из наших пастырских встреч как на пример этой простоты, которая ему — после пятидесяти лет священства! — позволяет чувствовать себя молодым.
Божий путь прост, он заключается в том, чтобы быть верным тому месту, которое Он избрал для тебя, а поскольку эта приверженность является человеческим жестом, то это вопрос признания причин этого места для моей жизни, признания его соразмерности с обещанием, которое дано моей жизни в призвании.
Почему Божий путь прост? Потому что это — реальное, буквально «физическое» место, которого можно придерживаться. В этом смысле христианство не является религией книги, потому что это не вопрос изучения доктрины, но это вопрос приверженности месту; а книга находится в этом месте, и, конечно, она имеет особое значение в этом месте, так как это привилегированное, нормативное прочтение этого места, но сама книга находится внутри этого места, потому что она передана нам традицией.
Священство всегда является миссионерским. Окончательным образом это утверждает начало Первого Послания Иоанна: «О том, что мы видели и слышали, возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с нами: а наше общение — с Отцом и Сыном Его, Иисусом Христом» [1Ин 1,4].
Субъектом воспоминания у Иоанна неизменно выступает «мы». В этом смысле можно сказать, что речь идёт об «общении памяти»: носитель воспоминаний передаёт их в круг учеников, вместе с ними, в лоне всей Церкви и вместе с нею.
Возвещение и общение тесно связаны. То Помазание во священство, которое избирает, призывает и приглашает тебя в общение с Христом, с Его телом в истории, и с Его пресвитерием, — это тот же жест, который отправляет, посылает тебя на миссию.
Это не значит, что священник обязан хотя бы в какое-то время своего служения поехать в какие-то далекие страны. Но это значит, что, если священник живёт общением, то он неизбежно должен жить для того, чтобы расширять это общение.
Это — миссия «благовествовать нищим, исцелять сокрушённых сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное» (Лк 4,18).
В воззвании на Утрени в Общем последовании святым пастырям мы просим о чем-то похожем, когда молимся: «Ты, Господи, являешь милость Твою и Любовь Твою через Твоих пастырей, Ты продолжаешь быть Пастырем через их служение, Ты стал врачом душ и телес во святых Твоих пастырях, не прекращай Сам править Твоим народом через святых и освящающих пастырей». А это зависит именно от пребывания во Христе, от принадлежности Церкви.
Принадлежность Христу и Церкви есть участие во всеобъемлющем замысле Бога. «Паси агнцев Моих», говорит воскресший Иисус Петру, то есть, веди это новое живое общение, которое становится главным действующим лицом истории, орудием победы и человеческой славы Христа в истории.
Однако, да, существует как бы парадокс, почти противоречие между пребыванием и посыланием. Иисус разрешает окончательно этот парадокс только в последней Своей речи, когда Он говорит о пребывании в Нём как об источнике миссии.
Иными словами, Иисус связывает общение и миссию: чтобы принести плоды, ученикам необходимо оставаться во Христе. Это значит, что наша миссия не является отдалением от Христа, от источника, но только потому, что сам этот источник уже находится там, куда Он отправляет нас.
Апостол Павел предчувствовал это, когда Иисус, отправляя его проповедовать в Коринф после «провала» миссии в Афинах, говорит Павлу: «не бойся, там у Меня есть большой народ» (ср. Деян 18,10). Думаю, что Павел не мог не вспомнить в очередной раз тот загадочный диалог вблизи Дамаска: «Кто Ты?»; «Я — Христос, Которого ты преследуешь». И Павел ещё не знал Христа, знал только этих Его последователей, которых он преследовал.
Так вот, существует неразрывная связь между общением и миссией, между пребыванием и отправлением. Можно говорить, что миссия заключается в креативном, творческом расширении общения и единства, которыми мы живём. Если слабо наше общение, то слаба и наша миссия.
Эта миссия всегда одна и та же, но её необходимо постоянно обновлять и воплощать в условиях настоящей эпохи. Возвещение Евангелия — это дело всей общины, всего общения, всей Церкви.
И поэтому всегда, в каждую эпоху и во всегда новых обстоятельствах, необходимо создавать новые образы христианской жизни для епископов, священников, монашествующих и мирян внутри великого церковного предания, это есть по сути смысл всего синодального пути.
Второе сегодняшнее чтение говорит, что Иисус Христос «есть свидетель верный, первенец из мёртвых и владыка царей земных» (Откр 1,5). Эти слова книги Откровения связывают Христа с общением, которое от Него рождается, и связывают его с жертвой креста.
На кресте явлена та слава общения, которая была у Сына ещё прежде сотворения мира. Но благодаря этой жертве Мария и Иоанн, которые олицетворяют собой Церковь, уже переживают начатки нового и вечного завета. Эту тайну мы утверждаем, когда священнопразднуем Евхаристию, где происходит преодоление парадокса пребывания и миссии.
Совершая Евхаристию, мы, как священники Христа, Который есть священник по чину Мелхиседека, оказываемся непосредственно связаны с тайной креста, воскресения и вознесения, слишком часто мы забываем о вознесении. Наша жизнь погружена в общение с Христом: «Уже не я живу, но живёт во мне Христос» [Гал 2,20]. Общение с Христом — это вхождение креста и воскресения в бытие священника.
Помазание для проповеди, миро для таинств и милосердие близости к другому человеку составляют путь общения с Христом, через который священник участвует в образе доброго самаритянина, который есть Сам Христос Господь. Священник берёт на Себя обязательство привести других ко Христу, в Церковь, ту гостиницу, о которой говорит притча, рассказанная Иисусом.
Взять на себя людей и привести их ко Христу: кто может сделать нас настолько сильными, чтобы мы сами не сдались под тяжестью своего служения? Сам Христос это делает, если мы полностью отдаём себя в общение с Ним. И тогда усталость проходит и превращается в сладость от того, что тебя берут на служение.
Да, конечно, приходят времена очищения и жертвы, даже бессонных ночей и кровавых ран. Но всё это превращается в участие в кресте Христа, который уже преобразился в рассвет воскресения.
Иисус, верный свидетель славы, возвещает на кресте общение, которое было у Него с Отцом от начала. Мария у креста напоминает нам, что Иисус всегда действует в общении, Он не «одинокий герой» против всех и вся.
Полная самоотдача Иисуса вовлекает в себя рождающуюся Церковь и требует помощи Марии. Её вера и надежда, Её готовность исполнить «всё то, что Он скажет» [ср. Ин 2,5], придаёт кресту образ славы, образ престола.
Иисус отдаёт дух, отдаёт кровь. Здесь видна вера Марии, не только храброй, но и скорбящей. Оружие пронзит сердце Иисуса и скорбь пронзит душу Марии. Мария в Кане Галилейской просила именно об этом, о крови Своего Сына! Это и есть цена спасения, но и утешения для всех бедных нового народа Божиего. Мария вселяет в нас уверенность в защите Христа, Она призывает нас не замыкаться в себе, размышляя о собственной ничтожности, но открыться безмятежному доверию к защите Христа в общении Церкви:
Мария, Ты — Мать Христа,
Мать Общения, которое даёт нам Твой Сын,
как вечно новый и могущественный дар,
который есть вкус новой жизни.
Поэтому через Тебя мы посвящаем самих себя,
все радости, все страдания,
которые Твой Сын избирает для нас,
и саму нашу жизнь,
чтобы Ты стала Матерью Жизни,
и чтобы Христос дал всем людям
тот же вкус новой жизни,
который Он дал нам, аминь.
27 марта 2024 г.
Фотоотчёт Ольги Дубягиной (ВК): Месса освящения елеев, Москва, 2024