В годовщину освящения церкви св. Екатерины Александрийской в Санкт-Петербурге начинаем публикацию цикла материалов А.Е. Медведевой, посвященных истории этого храма и католической общины города на Неве.
Хронологически третья католическая община в петровской России (после «иезуитской» Москвы и «францисканской» Астрахани) на протяжении первых 200 лет своей истории была безусловно важнейшей и наиболее влиятельной. Это выразилось, в частности, в постройке первого каменного здания церкви, ставшего «матерью» всех ныне существующих католических храмов России.
Возникновение первого католического прихода во вновь основанной столице Российского государства связано с прибытием в строящийся город иностранцев, которых приглашал в Россию царь Петр. Первые помещения для молитвы располагались в домах верующих-католиков. Священники прибывали с посольствами и в свите вельмож, а также с купеческими кораблями. Первый архитектор Санкт-Петербурга, итальянец Доменико Трезини, по всей видимости, построил у себя на «дворе» отдельную часовню для богослужений в 1705 или 1706 г. Как минимум с этого времени уже существовала и католическая община, первым старостой которой стал сам Трезини. В 1710 г. Трезини пожертвовал католической общине этот деревянный дом, и его перенесли на участок в так называемых «финских шхерах», в Греческой слободе рядом с Главной аптекой. Доменико Трезини построил на этом участке деревянную церковь и дом для священников (госпицию). Предположительно, храм был освящен во имя святого апостола Петра. Участок неправильной формы располагался между рекой Мойкой, Царицыным лугом и Немецкой (Миллионной) улицей, на месте современных домов №3 по Аптекарскому переулку и №6 по Миллионной улице, а также между ними. Точное местоположение церкви в Греческой слободе определяется благодаря планам Санкт-Петербурга.
Самое раннее упоминание католического храма на Адмиралтейском острове («в Немецкой слободе») молодого Санкт-Петербурга принадлежит перу Фридриха-Христиана Вебера, жителя Ганновера, который несколько лет провел в России (первая часть его книги «Преображенная Россия» была опубликована в 1713 г., вторая вышла в 1718 г.): «Этот уголок называют Финскими шхерами, так как здесь вокруг живут по большей части финские и шведские изгнанники. Здесь также есть финская лютеранская церковь, она размещается в одном деревянном доме (лит. Х). Далее – католическая церковь (лит. W), тоже деревянный дом, но теперь его перестраивают в камне; кроме того, должно быть построено еще много других католических церквей и монастырей, так как Его Царское Величество вновь позволил иезуитам прибыть в страну и пообещал им щедрую помощь в необходимом строительстве».
О католической церкви упоминает и Питер Генри Брюс в мемуарах, написанных в 1714 г.: «выше Адмиралтейства находится Иноземская слобода или иностранный город, где живут все чужестранцы из Европы. Тут есть несколько протестантских и один католический молитвенный дом».
В конце 1710-х гг. начались работы по постройке новой, более представительной, церкви на участке. В работах принимал участие римский архитектор Николо Микетти, пожертвование на постройку поступило также в 1718 г. из Рима. Судя по всему, новая церковь в Греческой слободе также была деревянной. Обри де ла Мотре в своих «Путешествиях» пишет о домах, расположенных вокруг гавани. «Среди них приход и церковь иезуитов – церковь довольно изящна и красиво декорирована».
Община, между тем, стремительно росла и уже не вмещалась в маленькую церковь. В 1720 г. был выделен новый участок под строительство каменного католического храма, по берегу реки Мьи в Большой Морской слободе. Строительство началось в 1723 г., но, по всей вероятности, не было завершено. Примерно в это же время ремонтируется церковь в Греческой слободе. Она была вновь освящена во имя св. Екатерины в конце 1720-х гг. В течение некоторого времени ее должна была заменить каменная церковь в Большой Морской.
До 2-й половины 1720-х гг. существовали также домовые часовни знатных католиков. В 1724 г. императорским указом католикам Петербурга было запрещено иметь более одного храма, а священникам – сначала иезуитам, а потом – францисканцам – было запрещено называться миссионерами.
Таким образом, община, складывавшаяся из выходцев из разных стран Европы, была объединена в единый приход. Приход этот имел стабильное ядро католиков-придворных высокого ранга (таких, как вице-адмирал, далматинец Матия Змаевич), а также художников и архитекторов разного происхождения, сознательно посвятивших себя преобразованию России и намеревавшихся связать с ней всю свою жизнь и жизнь своих потомков. Вокруг этого ядра вращалось множество более или менее временно проживавших в Петербурге иностранцев-католиков, купцов и ремесленников, говоривших на разных языках и хотевших более всего чувствовать себя «как дома». Сохранение стабильности было главной задачей лидеров изолированной от остального общества общины, формировавшейся как торгово-колониальная, а не как миссионерская.
Территория прихода охватывала Санкт-Петербургскую, Псковскую, Новгородскую, Олонецкую, часть Архангельской, Эстляндскую, Лифляндскую губернии и Старую Финляндию (Выборгскую губернию). Правда, в то время на всей этом внушительном пространстве насчитывалось не более 3000 католиков.
Те, кто содержал храм, желали контролировать состав духовенства и расходование своих средств. Практически от основания Санкт-Петербурга разгорелся конфликт между капуцинами и францисканцами-реформатами, боровшимися за перспективный приход. Священники, которых посылала в Россию Конгрегация пропаганды веры, приезжали в Петербург из-за границы ненадолго и могли быть высланы в любой момент: правительство хотело, со своей стороны, также контролировать католическое духовенство, следя за его лояльностью и постоянно подозревая его в прозелитизме и пренебрежении государственным исповеданием.
Практически с самого начала католики основывают вместе с приходом и школу для мальчиков. Конкуренция католиков с лютеранами за первенство в качественном образовании по европейскому образцу – непременная составляющая петербургской жизни XVIII века. И, если в начале католики выигрывали, то к концу столетия начали отставать. Все иноземцы, хоть и не жившие, как до этого в Москве, в одной замкнутой слободе, тем не менее тесно общались, женились, крестили друг у друга детей – без особого различия вероисповедания, что для тех времен довольно экзотично.
24 апреля 1737 г. произошел большой пожар, который распространился на Греческую слободу, и в котором сгорел и католический храм. Была создана комиссия по разработке плана новой застройки города, подготовившая новый план, где обозначались площади и участки под дома на Греческой и Немецкой улицах и на берегу Большой Невы. Воссоздание храма на старом месте было, согласно этому плану, невозможно, поэтому рассматривалась возможность покупки нового участка.
Землю под построение новой церкви приход получил там, где и теперь стоит храм св. Екатерины. Во времена Петра I Невскую перспективу не считали главной улицей – эта дорога вела за город. Тем не менее, она считалась парадным въездом в Петербург и потому несла и представительские функции, поэтому говорить, что инославные храмы строились «не в центре», нельзя. А к 1730-м гг. эта часть города окончательно стала самым что ни на есть его центром. Первой на Большой першпективе в 1728-1730 гг. была возведена каменная лютеранская церковь св. Петра. На северной стороне улицы в 1730-1733 гг. был построен православный храм – придворная церковь Рождества Богородицы (Казанская). В 1734 году за кирхой святого Петра была построена деревянная лютеранская церковь святой Анны для шведско-финской общины. 14 (по некоторым данным, 13) сентября 1738 г. императрица Анна Иоанновна подписала указ о выделении участка под постройку новой католической церкви на Невской першпективе, а 11 августа 1739 г. следующим ее указом были определены границы передаваемой земли «между Першпективой и Итальянской улицей, за Кривушами». Всего католическое «общество» получило 3 526 кв. сажен и 4 кв. аршина земли. Храм надлежало возводить с отступом от улицы, без колокольни, как это было принято у иноверческих церквей в Петербурге и Москве. Однако, «ежели к отправлению церковной службы тем католикам необходимо колокола потребны, то позволить им содержать внутри церкви один небольшой колокольчик не для благовесту, но для их церемонии».
Начальный этап строительства католического храма на Невском проспекте связан с именем архитектора Пьетро Антонио Трезини, дальнего родственника Доменико, которого долго считали его сыном. В соответствии с проектом П. А. Трезини начали строить два жилых дома, выходящие на красную линию Невского проспекта. В одном из домов (правом) разместилась «малая церковь» (капелла) во имя Благовещения Пресвятой Девы Марии, постоянные богослужения в которой начались около 1750 г. Другой дом первоначально предназначался для проживания духовенства. Общее планировочное решение участка, с прямоугольной площадью перед входом в церковь, сформированной боковыми фасадами лицевых домов, арками проезда и папертью, сохранилось до наших дней с этих пор.
В 1740-х – 1750-х гг. жизнь в «католическом квартале» уже кипит. Газеты упоминают адрес церкви на Невском проспекте с 1745 года – например, в объявлениях о продаже канареек «тирольцами», об отъездах купцов, о продаже заморских товаров и т.п.
В 1751 г. архитектор Пьетро Антонио Трезини покинул Россию. А в 1759 г. в Санкт-Петербург прибыл Жан-Батист-Мишель Валлен-Деламот, приглашенный для преподавания в недавно открытой Императорской Академии художеств. Верный последователь идей палладианства, Ж.-Б. Валлен-Деламот стал одним из провозвестников торжества классицизма в русской архитектуре конца XVIII столетия. Ему при Екатерине II стали поручать важнейшие постройки в столице Российской империи. С начала 1760-х гг. Валлен-Деламот приступил к строительству Большого Гостиного двора, Малого Эрмитажа, Академии художеств, Новой Голландии. К этому времени два дома католической общины на Невском проспекте были уже построены, а сам храм – еще далеко не окончен.
«9 марта 1762 года государь принимал участие в торжественной панихиде по Елизавете Петровне в католическом храме», а «по выходе из церкви соизволил Его Императорское Величество [Петр III] пробыть несколько минут у патров сея церкви и всемилостивейше апробовать представленный от них план к построению их главной церкви». Первый раз речь идет о подаче проекта католического храма на Высочайшее утверждение.
Через год, в июне 1763 г., Екатерина II одобрила «проект фасада католической церкви и приказала высечь над входом дату начала строительства». Это означает, что вход уже был, а эта дата носила символический характер. Принято считать, что одобренный императрицей вариант принадлежал Ж.-Б. М. Валлен-Деламоту. Точная дата обозначена на медали, отметившей «закладку первого камня» церкви св. Екатерины. На лицевой стороне медали выбит профильный портрет императрицы Екатерины с легендой «Б[ожией].М[илостию]. Екатерина II Императ[рица] и Самодер[жица] Всеросс[ийская]», на обороте – надпись на латыни: «D:O:M. D. Catharinae V: et M./Dedic. Eccl. hvi Cathol:/Svb. Fass Avsp. Imp. Tot. Rvss:/CATHARINAE II. imp. a. II/S:S:P:N: CLEMENTIS XIII/Pontific: an: V/Comes. Fran: de SANTI./nom: eid: imp: pr: lapidem/posvit. die XVI/Ivli.» («Господу Всесовершенному Величайшему сия Католическая церковь святой Екатерины Девы и Мученицы при явленном покровительстве Императрицы Всероссийской Екатерины II на второй год ее царствования, Святейшего же отца нашего Климента XIII понтификата на пятый год, граф Франциск де Санти от имени оной Императрицы положил первый камень в день 16 июля»). Экземпляр этой медали сохранился в коллекции Государственного Эрмитажа. Судя по всему, именно этот момент обозначает начало непрерывного именования Санкт-Петербургского католического прихода и храма именем св. Екатерины. К тому же, медаль поясняет, какой именно святой Екатерине был посвящен храм – великомученице Александрийской, почитаемой равно христианским Востоком и Западом, небесной покровительнице государыни-императрицы, память которой совершается в Православной Церкви 24-го, а в Католической – 25 ноября.
Было ли действительно в 1763 г. заложено совершенно новое здание католического храма на Невском проспекте? Доподлинно это неизвестно. Торжественная церемония с участием представителя Высочайшего двора и памятная медаль могли отмечать равно и начало, и возобновление строительства. Екатерине, по всей видимости, было важно самолично утвердить проект, не принимая в расчет одобрение, выраженное Петром III всего год назад. Также императрице было политически выгодно обозначить свое благословение строительству главного инославного храма в ее государстве, где она – мать всем подданным, независимо от вероисповедания. При этом вся предыдущая история строительства на этом участке, с 1738 г., символически переставала существовать, начинаясь заново. Католическая община, выражая верноподданнические чувства, в том числе и новой переменой посвящения храма, ожидала, вероятно, помощи и покровительства постройке.
Здание церкви святой Екатерины, каким мы его знаем, в целом являя сходство с архитектурной концепцией и Трезини, и Валлен-Деламота, в частностях не совпадало ни с одним из известных нам их проектов. Следует признать, что автор окончательного облика католической церкви святой Екатерины пока достоверно не известен. Начатое в начале 1740-х гг. строительство велось при разных архитекторах, неоднократно останавливалось по денежным причинам, проект мог быть неоднократно переработан, в том числе в плане декоративного оформления фасадов, тем более, что длительный период строительства храма пришелся на момент смены архитектурной моды и перехода от барокко к главенству идеалов классицизма. Все это обусловило своеобразие выраженного «синтеза» различных стилей в облике храма.
Общеизвестно, что строительные работы затянулись. Это было связано как с амбициозностью замысла (небольшая и нестабильная община вознамерилась воздвигнуть весьма величественное и великолепное даже по европейским меркам здание), так и с постоянными конфликтами между различными партиями внутри самой этой общины. Расходование денег, распределение священников для различных национальностей стали предметом частых споров, оканчивавшихся прошениями на Высочайшее имя и жалобами в Рим. Например, в 1766 г. прихожане жаловались императрице Екатерине, что настоятель «считает деньги церковные как свои собственные, объявляет, что имеет власть согласно своей воле располагать ими без ведома и согласия прихожан». В результате многочисленных разбирательств и нестроений в 1769 г. Екатерина II подписала специальный «Регламент», по которому надлежало управлять жизнью Санкт-Петербургского, а по его образцу – Московского и всех остальных католических приходов Российской империи. Регламент, несмотря на противодействие духовенства, до определенной степени успокаивал противоречия и помог упорядочить доходы и расходы санкт-петербургского прихода и завершить строительство храма. Четыре «нации» (немцы, французы, итальянцы и поляки) раз в три года избирали по два синдика (старосты), заведовавших всеми финансами и хозяйством церкви. Раз в четыре года старосты избирали из причта храма «достойнейшего» на должность настоятеля и обязывались содержать его и всех священников. Священники могли оставаться в Петербурге на второй четырехлетний срок, если хотели этого и приход это одобрял. Священников надлежало присылать из францисканского ордена, в гражданских делах определялся порядок рассмотрения жалоб. Разумеется, такие права и свободы мирян были неслыханны для большей части католической Европы, но показательны упорство и настойчивость, с которыми священники прихода все время стремились урезать права прихожан, а прихожане – стремились удержать или восстановить Регламент в силе. В некотором смысле, вся история прихода святой Екатерины до 1917 г. может быть очерчена этой фабулой борьбы за и против екатерининского Регламента.
Все время строительства церкви богослужения проходили в «Малой церкви». Так, например, 4 ноября 1765 г. служили заупокойную торжественную Мессу по императору Священной Римской империи Францу I. Газета «Санкт-Петербургские ведомости» подробно описала этот «необычайно торжественный молебен», на который «в столицу приехали именитые гости обоих полов и иностранные министры, чтобы принять участие в торжественной церемонии, поэтому простые люди не помещались в храме и стояли при входе и на ступеньках».
После отъезда Ж.-Б. М. Валлен-Деламота во Францию, в 1775 г., строительством церкви до 1781 г. руководил архитектор Антонио Ринальди, являвшийся одним из синдиков прихода. Установилось мнение, что он внес в проект Валлен-Деламота ряд изменений, имевших целью, в том числе, удешевление строительства. Но проблемы на стройке не исчезли. Так, 27 ноября 1778 г., в отсутствие рабочих, рухнули леса под куполом.
В 1780 г. была направлена жалоба в Сенат, которую подписали, в числе прочих, каменных дел мастера Джованни Руска и Джованни Лукини. Они обвиняли старост прихода в нарушении правил при строительстве храма и в перерасходе средств. Ринальди защищали от нападок его соприхожане-архитекторы: Джакомо Кваренги, Чарльз Камерон, Джакомо Тромбара, Александр Францевич Вист, каменных дел мастер Пинкетти. Они констатировали, что здание храма строится по всем законам строительного искусства. Но даже после окончания строительства споры о его реальной стоимости продолжались.
7 (18 по новому стилю) октября 1783 г. вновь выстроенный храм «с великой торжественностью освящен был» папским нунцием в Польше и легатом в России кардиналом Джованни Андреа Аркетти и сослужившим ему новоназначенным главой всех католиков Российской империи, архиепископом Могилевским Станиславом Сестренцевичем-Богушем.
Каков же был храм при освящении? Современники отмечали, что здание церкви «узко, весьма высоко и с чрезвычайно большим куполом… одна из знатнейших каменных в Санкт-Петербурге церквей». Первым и единственным известным изображением уже оконченной церкви св. Екатерины в XVIII в. можно считать рисунок пером, изображающий вид Невского проспекта со стороны Екатерининского канала, авторства Доменико Феличе Ламони. На рисунке видны лишь барабан и купол, верхняя часть главного фасада храма, правая арка и оба лицевых дома.
Облик храма в целом таков, каким дошел до наших дней. Длина здания – 44 метра, ширина – 25, высота – 42. Лицевой фасад церкви обращен на юг, алтарная часть, капелла и ризница – на север. Монументальная арка главного фасада увенчана высоким аттиком со свободно стоящими на низких известняковых плинтах полнофигурными мраморными скульптурами четырех евангелистов (с запада на восток: святые Матфей, Марк, Лука и Иоанн) и скульптурной группой из двух коленопреклоненных путти, возносящих крест (в центре). Скульптуры не подписаны, никаких сведений об авторстве в архивных источниках не обнаружено. Каждого из евангелистов, держащих свиток или книгу (святой Иоанн, кроме того, держал в правой, отставленной, руке перо, вероятно бронзовое) сопровождает его символ (евангелиста Матфея – мешок денег, Марка – голова льва, Луку – голова тельца, Иоанна – фигурка орла). Положение этих элементов – у ног персонажа – не позволяет различить их на высоте 24 метров, на парапете храма. Это, а также практически неизмененные, по сравнению с натуральными, пропорции фигур, позволяют предположить, что при изготовлении статуи не предназначались для размещения на крыше здания. Скульптурная группа путти (две фигуры и две головки в облаках), напротив, исполнена со специфическим нарушением пропорций, предполагающим восприятие на большой высоте.
В резьбе главных врат использованы символические обозначения посвящения храма – лавровые венки, короны и пальмовые ветви – атрибуты великомученицы Екатерины. Над дверьми установлена доска серого мрамора с бронзовыми литерами: «DOMUS MEA DOMUS ORATIONIS. MATH: XXI. CAP. ANNO DOMINI MCCLXXXII. DIE 24 NOV.» («дом Мой дом[ом] молитвы [наречется]. Матф: 21 Гл. Лето Господне 1782. Нояб[ря] 24 дня»). В тимпане над входом – изображение Духа Святого в форме парящего в облаках голубя в сиянии. Под окнами скрещены лепные пальмовая ветвь мученичества и лилия девства – вновь символы святой Екатерины. Прямоугольные окна башен по сторонам от полукруга арки портала украшены лепными изображениями больших раковин. Раковины над окнами – не просто декоративный прием, но и еще один символический мотив, старинный западноевропейский атрибут паломничества, духовного пути. Использование этого элемента закономерно в убранстве храма общины, почти полностью состоящей из «пришельцев» из других стран.
Исследователи приписывали участие в отделке храма, с большими или меньшими основаниями, разным мастерам – например, скульптору Конченцо (Кончезио) Альбани, живописцу Джузеппе Валериани и др. К сожалению, точно атрибутировать многие элементы первоначального декоративного и архитектурного убранства, в том числе, сохранившиеся до наших дней, до сих пор не удалось. К несчастью, Визитная опись прихода святой Екатерины за 1799 г. – самая старая из сохранившихся – не содержит описания храма. Но некоторые из элементов, упомянутых позднее, явно могут быть частью первоначального убранства. Прекрасной работы мраморные кропильницы стилистически отвечают оформлению памятной доски и декоративному убранству фасадов. К моменту освящения в храме были установлены 8 скульптур апостолов, заслуживающие отдельного рассказа.
Позднейшие описи свидетельствуют, что в храме, по всей видимости, изначально было четыре алтаря – в центральной апсиде, боковые алтари справа и слева в трансепте, и в капелле слева от пресвитерия. Еще одна капелла с алтарем, погребальная, была устроена в крипте храма, под часовней. Вход в нее был из двора.
Главный алтарь храма был посвящен святой Екатерине Александрийской, деве и мученице. Престол из разноцветного мрамора и беломраморная балюстрада были изготовлены в 1781 г. в Италии на пожертвования братьев-коммерсантов Бранка из Ливорно в память об их матери. Герб семейства Бранка был исполнен мозаикой на боковых частях престола и высечен на центральных тумбах алтарной балюстрады. На стене апсиды за алтарем помещался монументальный (высотой около 6 м) живописный образ «Мистическое обручение святой Екатерины» немецкого художника Йозефа Криста в широкой резной золоченой раме. Еще две картины: «Тайная вечеря» и «Сошествие Святого Духа на апостолов» — принадлежали кисти Якоба Меттенлейтера и располагались над дверями в ризницу и капеллу в пресвитерии. Сохранилось предание о том, что образа при освящении подарила храму Екатерина II.
Амвон располагался в нефе, над скамьями для молящихся, для лучшей слышимости проповеди. «Амвон деревянный, крашенный под мрамор, с изображением Спасителя, в окружении маленьких ангелов, и по бокам – четырех Евангелистов, а держится на двух ангелах, под ним – украшенный балдахин, под балдахином – посеребренная фигура Духа Святого».
Слева от пресвитерия расположена капелла, которая была освящена в честь Благовещения, как и временная «Малая церковь», в которой молилась католическая община все долгие годы строительства. Первоначальная отделка этой капеллы неизвестна, но к началу XIX в. в ней находились картины из истории ордена иезуитов (известны названия трех из них: «Св. Игнатий составляет рукопись духовных упражнений в Манрезе», «Св. Игнатий получает от папы Буллу, утверждающую Орден», «Св. Отец благословляет миссионеров, отправляющихся на проповедь в Англию»).
Два боковых алтаря в трансепте первоначально были деревянными, западный – «с образом распятого Спасителя».
В притворе внутри храма, на южной стене, была установлена большая памятная доска серого мрамора, в профилированной раме тивдийского розового мрамора, с высеченной на ней латинской надписью: «TEMPLUM HOC /CATHARINA II SUB PRAEFECTUM /P. JOANNIS ANDREAS ARCHETTI ARCHIEP. CHAL- /CEDONEN.EXTRA ORDINARIUS AD /AULAM RUSICAM. S. SEDIS ORATOR. /DIE VII OCTOBRIS ANNO DOMINI MDCCLXXXIII /PONTIFICATUS /PIO VI NOVO /IMPERIO CATHERINAE II VIGESIMO PRIMO /TOTA SPECTANTE URBE SOLEMNI RITU /CONSECRAVIT /DIE VERO CATHEDRAE ROMANAE SACRO /ANNO DOMINI MDCCLXXXIV /PRIMUM MOHILOVIAE ARCHIEPISCOPUM STANIS-LAUM SIESTRZENCEWICZ /PALLIO SOLENNITER INSIGNIVIT /PETROPOLITANAE CATHOLICAE ECCLESIAE PRAEFEC-/TUS MICHAEL ROSTOCKI. SYNDICIQUE /JOANNES BAPTISTA LIVIO. ANTONIUS RINALDI, /FRANCISCUS LACROIX. FRANCISCUS MOLNER, /GEORGIUS LUDOVICUS OLRY, ANDREAS PIERLING, /HOC MONUMENTUM POSUERE» (Храм сей под совершенным [правлением] Екатерины II о. Иоанн Андрей Аркетти, архиеп[ископ] Халкидонс[кий], Чрезвычайный при российском дворе С[вятого] Престола представитель, дня 7 октября года Господня 1783, понтификата Пия VI – девятого, царствования Екатерины – двадцать первого, на глазах всего города освятил с совершением торжественного обряда, в священный же престольный праздник римский [праздник Кафедры апостола Петра, 18 января] года Господня 1784 на первого архиепископа Могилёвского Станислава Сестренцевича паллий торжественно возложил. Префект петербургской католической церкви Михаил Ростоцкий, синдики же: Иоанн Баптист Ливио, Антоний Ринальди, Франциск [Франсуа] Лакруа, Франциск Мольнер, Георгий Людовик [Жорж-Луи] Ольри, Андрей Пирлинг воздвигли этот памятник).
Из 8-ми полагавшихся по Регламенту синдиков на памятной доске поименованы шестеро, среди них: банкир российского императорского Двора итальянец Джованни Баттиста Ливио, архитектор, строитель храма святой Екатерины Антонио Ринальди, кондитер Франц Мольнер, баварский «негоциант» Андреас Пирлинг.
Хотя церковь св. Екатерины не получила никакого особого статуса (канонически кафедральный собор и резиденция архиепископа располагались в Могилеве), de facto она стала парадным храмом Католической Церкви в России.
8 декабря 1783 г. кардинал Аркетти огласил буллу о возведении Могилевской кафедры в ранг архиепископии, 10 января 1784 г. в церкви св. Екатерины он принял епископскую присягу Станислава Сестренцевича, а в праздник Кафедры апостола Петра здесь же совершил торжественное возведение епископа Сестренцевича в сан Могилевского архиепископа, с вручением ему паллия. 8 ноября 1784 г. здесь же нунцием Аркетти был хиротонисан во епископа-коадьютора Могилевского митрополита (без права преемства) иезуит-каноник Иоанн Бениславский. Булла о возведении его в сан (Cum catholicus grex) была вывешена на вратах церкви.
В XVIII столетии в церкви святой Екатерины «обедню служат всегда на латинском языке, а Патеры говорят проповедь попеременно на одном из четырех языков. Как многие музыканты придворной капеллы принадлежат к сему приходу, то богослужения их иногда через изящную музыку весьма бывает торжественно; так, как например торжественная панихида, отправленная в память несчастного Французского Короля Людовика XVI в марте месяце 1793 года, как богато украшенным катафалком, так и превосходною музыкой и священнодействием знаменитого духовенства весьма была великолепна…». В церкви на Невском проспекте к этому времени сохранялись богатые дары, в т.ч.: чаши и дароносицы, присланные из Вены от императора Иосифа в 1797 г., многочисленные мощи святых.
В церкви был похоронен умерший 1798 г. в Санкт-Петербурге польский король Станислав-Август Понятовский, в 1795 г. отрекшийся в Гродно от фактически не существовавшего уже трона Польского королевства. Император Павел Петрович (лично присутствовавший на похоронах) повелел организовать торжественное погребение экс-монарха, праху Понятовского были отданы царские почести. Надгробная плита над могилой бывшего короля с бронзовыми литерами латинской надписи была вмонтирована в пол церкви перед входом в ризницу. На плите написано: STANISLAUS AUGUSTUS /Rex Poloniae magnus dux Lithuaniae/ INSIGNE DOCUMENTUM UTRIUSQUE FORTUNAE /PROSPERAM SAPIENTER DIVERSAM FORTITER TULIT /Obiit Petropoli Kal. Febr. /MDCCXCVIII /Natus annos LXVI /PAULUS I AUTOCRATOR /ET IMPERATOR TOTIUS RUSSIAE /AMICO ET HOSPITI POSUIT (Станислав Август, Король Польский, Великий Князь Литовский; примечательный пример переменчивости судьбы, при успехе он был разумным, в невзгодах – твёрдым. Умер в Петербурге в февральские календы 1798 года в возрасте 66 лет. Павел I, Самодержец и Император Всероссийский, другу и гостю воздвиг [это надгробие]).
В крипте храма под восточной частью трансепта возвели внутреннюю перегородку, образовавшую склеп размером 3х4 м, в который через отверстие в полу опустили гроб. Роскошный «Скорбный замок» для заупокойной Мессы короля, известный по гравюре И. Делапена, спроектировал Винченцо Бренна. На погребении Станислава Понятовского впервые прозвучал «Реквием» Осипа Козловского, специально сочиненный по этому случаю.
Вероятно, вскоре после освящения храма св. Екатерины временная капелла в доме 34 перестала существовать, а священники переселились вглубь участка, в дом, выходивший на Итальянскую улицу. Исчезла ограда перед зданием церкви. Первые этажи лицевых флигелей были перестроены в лавки с открытыми галереями, они и прочие помещения стали сдаваться внаем. После 1783 г. при церкви св. Екатерины проживали митрополит Сестренцевич и настоятель прихода, монсиньор Михаил Ростоцкий.
По крайней мере, первоначально, все строения на участке католической церкви управлялись восемью синдиками прихода. В конце XVIII столетия «в двух домах католической церкви находится в каждом по пять лавок, а вверху жилье. В этих 10 лавках торгуют теперь Ниренбергцы, Швейцарцы и Италианцы». Указы Анны Иоанновны и Екатерины «на вечные времена» закрепляли за приходом выделенный ему участок земли и права на все возводимые на нем постройки, освобождали от налогов. Доходы от найма церковных домов, от подарков и прочего шли, в том числе, на содержание приходского училища.
А.Е. Медведева