22 декабря исполняется 30 лет со дня рукоположения Архиепископа Павла Пецци в пресвитеры. В этот день мы попросили его рассказать о священническом призвании, о пути, который он прошёл, и о том, без чего невозможно переживать призвание в радости и полноте.
— Владыка, расскажите, как начался ваш путь к священству.
— Начну с краткой предпосылки к этому пути. После окончания техникума – мне было 19 лет – я не пошёл в университет, а пошёл служить в армию. Сейчас в Италии есть только профессиональная армия. А тогда ещё служили по призыву. Я пошёл, как все, и во время службы со мной произошло очень важное событие. Я заново пережил своё Крещение во встрече с христианской общиной одного церковного Движения – «Общение и освобождение». И когда я вернулся после службы, я понял, что эта встреча была не просто одна среди многих. Эта встреча обновила моё христианство, я желал до конца оставаться в этой харизме. Поэтому я стал искать общины рядом с моим домом. Самой близкой была община в городе Равенна.
Также надо сказать, что, когда я вернулся из армии, в моём регионе была не очень благоприятная ситуация с точки зрения работы, было много безработицы. И я почти год не мог найти работу и переходил с одной подработки к другой, а были месяцы, когда работы было совсем не найти. Это было тяжело.
Больше года спустя я нашёл работу в Равенне, и тогда с некоторыми друзьями мы решили открыть молодёжный центр для тех, кто искал работу. Мы по себе знали, как это тяжело, как трудно человеку, когда он ничего не делает. Это вредно для его жизни. И мы открыли этот Центр солидарности, как мы его назвали, куда я ходил почти каждый вечер. И вот, в один день после работы я вошёл туда и по какой-то причине там были два священника, которые не только преподавали в школе (а один из них был также настоятелем в каком-то приходе), но ещё и руководили общиной Движения в Равенне. Войдя в эту комнату и глядя на них, сидящих за столом, — я даже не знаю, о чём они тогда говорили – я впервые так ясно подумал: «Мне хотелось бы быть таким священником».
— Что значит «таким»?
— Тогда я этого ещё не знал, но в корне этой встречи уже было развитие моего призвания. Потом я узнал, что значит «таким». Это значит – священник, который полностью отдаёт себя в какой-то миссии, но не в одиночестве, а вместе с другими. То есть священническая миссия и совместная жизнь с другими священниками стали теми двумя характеристиками, которые составляли моё призвание.
Эта встреча, самая обыкновенная, была настолько важна, настолько значима для меня, что я прекрасно помню день, момент. Это был вечер 1982 года, в июле, когда Италия играла с Аргентиной на Чемпионате мира по футболу. Когда я вошёл, по радио объявили, что Италия забила второй гол, а среди аргентинцев был Диего Марадона! Этим я хочу сказать: как мы отличаем важные для нашей жизни встречи? Именно потому что они странным образом остаются у нас в памяти. И эта сцена стоит перед моими глазами так же ясно, как в тот самый день.
— И что происходило дальше?
— Позже я поговорил с этими священниками, и один из них предложил мне не торопиться, не зацикливаться сразу на священстве, а распознать моё призвание. И этот «путь проверки призвания», как он его называл, заключался в том, чтобы открыть тот истинный путь, которым Бог зовёт меня к Себе.
Три года спустя этот священник вместе с некоторыми другими создал Миссионерское Братство священников св. Карло Борромео. В начале это была простая ассоциация священников в Риме, потому что эту идею поддержал тогдашний викарий Папы для Рима кардинал Полетти. Я также прекрасно помню, как 14 сентября 1985 года этот священник, дон Умберто, возвращаясь из Рима, позвонил мне и спросил: «Сегодня вечером ты свободен?» Я ответил, что да. Тогда он предложил поужинать вместе и за ужином в Равенне спросил меня: «Ты ещё думаешь о священстве?» Конечно, я думал все эти три года. «Ты по-прежнему готов поехать в миссию туда, где местные епископы нуждаются в духовенстве?» — спросил он. Я сказал, что готов. И тогда он рассказал, что буквально в тот день они создали такую ассоциацию священников с правом иметь собственные духовные семинарии, именно для того, чтобы воспитывать будущих священников-миссионеров. Я сказал, что готов.
Время поджимало, и уже в начале октября я поехал в Рим, чтобы поговорить с основателем Братства, Доном Массимо. Он принял меня, и в течение 10 дней я приступил к занятиям. Тогда учебный год в Риме начинался строго в третий вторник октября.
— То есть у Братства сразу была своя семинария?
— Да. В семинарии происходил воспитательный процесс, в то время как обучение проходило в одном из Папских университетов – я учился у доминиканцев. Можно сказать, что семинария похожа на общежитие, где есть общая столовая, существует определенное правило молитвы и дополнительные формационные встречи со священниками, которые жили вместе с нами, или с внешними священниками, которые приходили, чтобы поделиться с нами размышлениями или докладами на определенные темы. Также в правила Братства было включено какое-то служение милосердия, каритативная деятельность, как мы её называем, и мы по субботам и воскресеньям ходили в разные места. Например, я на протяжении двух лет два раза в месяц служил по субботам в Молодёжном центре св. Лаврентия, созданном после первого Международного дня молодёжи в Риме.
— Кто сыграл особенно важную роль в вашем формировании как священника и человека в этот период?
— Во-первых, это мой настоятель и ректор семинарии – Дон Массимо Камизаска, с которым сложились по-настоящему сыновские отношения с моей стороны. И эти отношения настолько укрепились, что никогда не оставляли меня. Могу сказать, что это главная личность моего призвания до сих пор. Ещё одна фигура – отец Луиджи Джуссани, основатель церковного Движения «Общение и освобождение», в котором произошло новое рождение моей веры. Прежде всего и больше всего на меня влияли его тексты и размышления, а личные встречи тогда были очень редки. Только позже, когда я уже служил в Сибири, мы разговаривали по телефону где-то раз в месяц, а когда я возвращался в Италию один-два раза в год, была возможность коротко с ним побеседовать. И третье лицо – это Дон Анджело Скола, будущий кардинал Венеции и Милана. Он особенно повлиял на мою духовную и учебную формацию. Он был великолепным преподавателем. И особенно я ценил его советы, на какие чтения обратить внимание в разные моменты моего пути.
— И 22 декабря 1990 года вы, наконец, подошли к моменту священнического рукоположения… Где оно проходило?
— Рукоположение было в Риме, в храме Санта-Прасседе. Это небольшой, но древний храм, расположенный буквально в 200 метрах от нашей семинарии, поэтому он был нам очень близок. Также он был титулярным храмом кардинала Карло Борромео, которому как раз посвящено наше братство. То есть, когда кардинал Карло Борромео, который был архиепископом Милана, посещал Рим, он бывал там, и до сих пор в этом храме есть две часовни, где сохраняются его стол, кровать, распятие и алтарь, на котором он служил. Так что связь была очень тесная. Кроме того, тогда в Санта-Прасседе служили оливетанские бенедиктинцы и с ними у нас также сложились очень хорошие взаимоотношения. Поэтому в те годы все рукоположения в диаконы и священники происходили там. Внутри также есть часовня, где сохраняется столб бичевания Христа, поэтому его можно назвать католическим святилищем. Я до сих пор очень привязан к этому храму.
— От кого вы приняли рукоположение?
— Нас рукополагал во священники кардинал Полетти, который был папским викарием Рима, то есть епископом, который управляет епархией Рима от имени Папы. Это был особый день. Кардинал был в пенсионном возрасте и уже на три года старше обычного возраста, когда епископы уходят на покой. И именно в тот день кардинал Полетти встретился с Папой Иоанном Павлом II, и Папа сообщил ему, что пришло его время уйти на пенсию. Я подошёл к кардиналу в ризнице, чтобы поблагодарить за рукоположение (он же рукополагал меня и в диаконы), и сказал, что он кажется уставшим и немного грустным. А он взял меня за руку, посмотрел на меня и ответил: «Да, молодой человек, ты прав. Сегодня особый день для твоего епископа». Я спросил, что случилось. На что он ответил: «Случилось то, что случается со всеми. Но не так просто это принять со смирением». Он рассказал о разговоре с Папой, который сказал, что пора уступить место молодым.
Я не помню ничего из проповеди, которую он произнес в тот день. Помню только, что он был спокоен. И он действительно любил нас. Кардинал Полетти даже пострадал за признание нашего Братства, потому что в те годы в Церкви с подозрением смотрели на новые харизмы. И поэтому за то, что кардинал Рима, наместник Папы, признал Братство и наше право иметь семинарию, он подвергался неоднократной критике. Но он всегда нас поддерживал.
— За 30 лет, прошедшие с того момента, и по сей день, что для вас самое удивительное и привлекательное в вашей форме призвания?
— Я до сих пор удивляюсь тому, что Христос избрал именно меня, без ложной скромности, недостойного этого служения. Я продолжаю удивляться этому каждый день, особенно, когда встаю по утрам и с благодарностью вспоминаю о своём призвании. Это самое главное.
Второе – это то, что стало моим девизом в епископстве. Это страсть, рвение ради славы Христовой. Это пожелание, которое отец Луиджи Джуссани передал нашему Братству после папского признания нашей конгрегации (общества апостольской жизни, если быть точным). Эти слова стали каким-то образом определением миссии Братства св. Карло Борромео, и я решил взять их в качестве девиза, потому что это ещё одна характеристика, которая сопровождает моё призвание: я стал священником не ради себя или удобной жизни, а чтобы служить, и служение это прежде всего в том, чтобы передать ту радость, ту любовь, тот подарок, который я получил от Христа в Церкви и в моём призвании.
И третий аспект – это общение. В глубоком, евангельском смысле, как о нём говорит апостол Иоанн в своём Первом послании. Общение, то есть совместная жизнь с другими священниками. Это также сопровождает меня, даже не со дня рукоположения, а ещё раньше. Сопровождает до сих пор. Например, я никогда не принимаю никакое решение один, всегда разделяю с кем-то. Прежде всего, с теми, кто рядом со мной – с моими сотрудниками, с генеральным викарием и другими священниками, которые служат в курии, со священниками, которые до сих пор со мной живут. Но также и с прихожанами, с верными – в зависимости от вопроса, естественно. Жизнь в общине – это то, что глубоко укоренено во мне.
— Что-то изменилось с вашим назначением епископом? Есть что-то из простой священнической жизни, чего вам не хватает, по чему вы скучаете?
— На самом деле, многое. Прежде всего, это простая, непосредственная миссия. Так скажем, находиться «на линии фронта». Я охотнее чувствую себя рядовым, чем капитаном или сержантом. Когда я был священником, разумеется, у меня были определенные ответственности, но я всегда был «на линии фронта». А как епископ ты можешь быть «на фронте», но получается намного меньше. Почему я постоянно посещаю приходы, ищу встречи с прихожанами, много энергии вложил во встречи с молодёжью и с семьями? Потому что это – в моём ДНК. Быть «на линии фронта».
Второй момент – это совместная, искренняя, открытая жизнь с другими священниками. Я очень благодарен за то, что до сих пор один священник Братства св. Карло Борромео живёт со мной. Но когда я был священником, мы разделяли буквально всё. Я помню годы в Новосибирске. Несмотря на то, что мы очень разные, мы настолько чувствовали друг друга, что даже выражения лица или незаметного для других движения было достаточно, чтобы понять, в каком состоянии другой. Это был очень интересный и поучительный для меня опыт.
— Отвечая на последние два вопроса, вы так или иначе говорили о первостепенной важности для вас братской общины. Но не все священники живут в общине. Исходя из вашего опыта, без чего ещё невозможно полное и радостное переживание священнического призвания?
— Я думаю, никакой священник не может жить без общения. Это общение может быть разным: с другими священниками, с сёстрами, прежде всего – с верующими общины, которой он служит. Я всегда говорю священникам, особенно настоятелям, что экономические и приходские советы должны быть чем-то вроде семьи. Мне нравится слово братство, которое подчеркивает этот аспект. Вне этого очень сложно не быть «одиноким волком». С другой стороны, это не происходит по декрету. Необходимо также осознать и принять, что в нас есть эта потребность. Находиться в отношении, в общении – это не что-то второстепенное. Нет, это что-то существенное! Это как муж для жены и жена для мужа. Отношения со Христом всегда требуют конкретного воплощения, иначе они будут только иллюзией или абстракцией. Это необходимо признать. Многие не признают, что это существенное измерение нашего «я», существенное для священника. Важно понять, что совместная жизнь для священников – это не стратегия защиты от искушений. Это может помогать, но это не главная причина. Главная причина в том, что мы так устроены.
— Что бы вы посоветовали молодым людям, которые думают о священстве как о своём призвании? На что смотреть, с чего начать путь распознания?
— Прежде всего, не бояться. Не бояться распознать своё призвание. Потому что это большой риск – стремиться не замечать знаков своего призвания. Второе – искать, просить и проявлять адекватное внимание к тем знакам, к тем событиям, которые производят на нас неизгладимое впечатление, даже если не понимаем почему. Как встреча с теми двумя священниками для меня. Я не сразу поговорил с ними. Прошло два месяца. Но я не мог стереть из своей памяти этот момент, он постоянно возвращался. И потом были другие моменты, когда я почувствовал внутренне то же самое. И тогда я стал связывать эти знаки. Очень сложно это делать одному. Необходимо, чтобы нас сопровождал взрослый в вере человек, который является для нас авторитетом. Самое главное – это искать и найти отца в Церкви. Это то, чего я желаю всем молодым священникам. Чтоб они нашли в Церкви отца.
Беседовала Анастасия Бозио
Фото Ольги Галкиной