В начале этого учебного года в Телеграм появился частный канал, рассказывающий о буднях католической семинарии «Мария – Царица Апостолов» в Санкт-Петербурге. Его автор – семинарист 3 курса Дмитрий Калинкин из Москвы, которого многие в Архиепархии знают также как катехизатора, литургического церемониария Архиепископа и в какой-то период – секретаря вспомогательного епископа Николая Дубинина. На полях Общеепархиальной пастырской конференции в сентябре мы встретились с Дмитрием, чтобы поговорить об этом канале, о пастырстве призваний, о том, как верующие могут поддерживать семинарию, и, конечно, о его личном пути в вере.
— Дима, давай начнем сразу с твоего ТГ-канала. Обычно семинария окутана ореолом тайны, мы мало знаем о семинаристах до их рукоположения. На пастырской конференции в контексте разговора о пастырстве призваний я слышала замечания, что семинария должна обрести человеческие лица – преподавателей и семинаристов, что было бы интересно и полезно слышать ваши свидетельства. Мне кажется, твой канал – это конкретный и важный шаг в этом направлении. Как вообще он родился?
— Моя история несколько нетипичная. Первые два года я обучался в семинарии дистанционно, приезжая в Петербург лишь на конкретные встречи и экзамены. С этого года я должен был начать очное обучение, и, когда я уже собирался ехать в Петербург и стал говорить об этом своим друзьям и знакомым, некоторые из них, особенно те, у кого я вёл катехизацию, спрашивали: «А не хочешь ли ты завести личный канал, чтобы рассказывать о своей жизни в семинарии?».
Признаюсь, что когда я был катехизатором и церемониарием, у меня уже возникала идея канала, который мог бы показать некоторые аспекты жизни Церкви изнутри. Например, если ты литургически сопровождаешь Мессу с епископом, то это не просто так, 2 минуты, зашли и вышли – торжественные богослужения продумываются за несколько дней, устраиваются репетиции и так далее.
Поэтому перед отъездом в семинарию я задумался: действительно, почему бы не начать? Это новый этап конкретно в моей жизни, поэтому я решил создать канал, чтобы показывать не будни католических семинаристов, а будни конкретного католического семинариста, то есть это лично мой канал, мой блог, где я показываю свою жизнь в семинарии. Надо сказать, в нехарактерной для себя манере, потому что, несмотря на публичные служения в Церкви, я достаточно закрытый в личном плане человек. Но я хочу, чтобы этот канал был, с одной стороны, формой личного свидетельства, а с другой – помогал преодолеть этот стереотип о семинарии, как о чем-то отгороженном от людей.
Сегодня в Церкви много говорят об открытости и синодальности, так что плохого в том, чтобы показать людям, как живет семинарист? Как я уже сказал, в первую очередь, это личный блог, адресованный моим друзьям, знакомым – тем, кому интересна моя жизнь. С другой стороны, он адресован тем молодым людям, которые думают о призвании к священству, чтобы они могли увидеть жизнь семинарии изнутри. Я стараюсь излагать собственные мысли, не афишировать других собратьев по семинарии. Если в кадр попадают другие семинаристы и преподаватели, я выкладываю эти фото только с их разрешения.
— Кстати, как на этот проект смотрит руководство семинарии?
— Надо сказать, что, создавая этот ТГ-канал, я напрямую никакого разрешения не просил. Потому что учебный год ещё не начался, и в переписке было не очень удобно выяснять эти вопросы, а мне уже нужно было выезжать, и я хотел показать этот путь с самого начала. В общем, я немножко рисковал в этом плане. Я посоветовался с некоторыми священниками, своими друзьями, они сказали, что не видят ничего предосудительного, а сообщить ректору о канале можно и по приезду. Я так и сделал. При первой возможности рассказал ректору и префекту по воспитательной работе отцу Томашу. Последний попросил прислать ему ссылку, я прислал. Никакой негативной реакции не последовало, он читает этот канал, видит все публикации, проявляет к этим публикациям живой интерес. Поскольку мне пока мне не было сделано ни одного замечания, я воспринимаю это как разрешение продолжать.
— Ты уже упомянул, что ты довольно закрытый в личном плане человек. Многие знакомы с тобой как с катехизатором или церемониарием, но немногие знают о твоем пути в вере. Давай поговорим об этом, о твоей личной истории.
— Правда, что в силу моей закрытости мало кто об этом знает. В последние годы, размышляя о важности личного свидетельства, к которому призывает нас Церковь, я начал понемногу говорить об этом с некоторыми людьми. Чтобы, как говорится в послании апостола Петра, «дать отчет в своём уповании», необходимо выходить за рамки собственных ограничений. Кстати, некоторые моменты этого «выхода за рамки» я старался отразить в канале: когда рассказывал о том, как мне пришлось вести микроавтобус на механике или чинить внезапно сломавшийся унитаз, когда мы были на духовных упражнениях. Или петь под орган псалом на вечерней, чего я никогда раньше не делал. Просто потому что надо делать, и ты это делаешь. То же – и с личным свидетельством.
Я из православной, не особо практикующей семьи, но я помню с самого детства, что мы праздновали Рождество, Пасху, ходили в православный храм, пытались соблюдать некоторые традиции… И уже тогда у меня был живой интерес к религии. Интерес конкретно к Католической Церкви родился в 2005 году, когда в информационном пространстве в России широко освещалась смерть Папы Иоанна Павла II и выборы нового Понтифика. Тогда ещё не было таких продвинутых смартфонов, продвинутых интернет-ресурсов, но мы с моим другом, сидя в школе, понимали, что прямо сейчас Конклав голосует, возможно, пойдет белый дым. И мы так за это переживали! Таким образом возник мой интерес к Католической Церкви, сначала на каком-то внешнем уровне – книги, фильмы и так далее. А потом я по бумажному атласу нашёл в Москве храм Святого Людовика на Лубянке и стал ходить в Церковь, читать о святых, Католической Церкви, стал министрантом… Кстати, формальное присоединение к Церкви произошло гораздо позже – я стал министрантом раньше, чем католиком. Затем я стал ходить в Кафедральный собор и там тоже прислуживал у алтаря. А в свои юные 17 лет я внезапно получил предложение стать церемониарием Архиепископа и нес это служение много лет, с небольшими перерывами.
— А когда пришли мысли посвятить себя Церкви всецело?
— Это желание, или даже потребность, возникало постепенно. Уже потом я понял, какую роль в этом сыграл пример священников, которые были передо мной все эти годы. Не буду называть имена, но это конкретные священники нашей епархии, которые своей жизнью и служением формировали во мне желание жить так же, как они.
Всё глубже вовлекаясь в жизнь Церкви – литургическую, катехетическую – я ощущал всё большую потребность делиться верой. Я хотел показать, каким счастливым и радостным можно быть, живя этой верой, и искал для этого пути, например, в рамках катехизации. Интересно, что постепенно весь свой график и распорядок жизни (каникулы, отпуск) я стал подчинять жизни Церкви. Например, начав трудовую деятельность, я планировал каждый отпуск на время Священного Пасхального Триденствия и Октавы Пасхи. В какой-то момент я увидел, что моё желание совпало с потребностью Церкви в лице настоятеля прихода, тогда еще – отца Иосифа Заневского, но меня поддерживали и все последующие настоятели. Я стал вести катехизацию сначала вместе с сестрами-салезианками, а потом и самостоятельно. На этом пути я хочу особым образом отметить сестру Терезу Матыю, сотрудничество и дружба с которой для меня очень дороги.
— Насколько я знаю, параллельно ты развивался профессионально, жизнь шла своим чередом, поэтому я всё же уточню: когда появилась мысль полностью посвятить себя Богу в священническом служении? Не просто восхищение жизнью некоторых людей, а гипотеза, что, возможно, Господь просит этого и от тебя.
Впервые, на совсем ещё неосознанном уровне, наверное, уже в первые годы в Церкви. Потом я очень подружился с московской общиной конвентуальных францисканцев, вовлекся в их деятельность, даже работал какое-то время в их издательстве. Их пример общинной жизни натолкнул меня на мысль о монашестве. Пример этой конкретной общины, отношений между ними, молитвы, братской жизни, подтолкнул меня просить о принятии в Орден. Я начал формацию и даже съездил ненадолго в Польшу, где, правда, так и не начал постулат. Видимо, это решение действительно было не до конца зрелым, потому что возобладали сомнения, страхи, и самое главное – аргумент в виде неоконченной учебы. Поэтому я оставил формацию, окончил учебу, университет, пошел работать по профессии, при этом не прерывая отношений с францисканцами и не оставляя Церковь. Я занялся самореализацией в профессиональной деятельности, но мысль о посвящении себя Богу в священстве все равно всегда присутствовала. Даже когда я был в отношениях с девушками. И когда эти отношения заканчивались, я опять возвращался к этой мысли. Это как нить, которая проходит через всю жизнь.
— И что значит начинать этот путь сейчас? У тебя есть сожаления о «потерянном» времени, или наоборот, весь опыт тех лет каким-то образом помогает сегодня?
Конечно, иногда я думаю, что если бы пошел по тому пути, к примеру, с францисканцами, то уже давно был бы священником. Но сожалений нет. Есть какие-то практические сложности: ты приходишь в семинарию, все-таки достаточно закрытую систему со своими правилами, сидишь за партой по три лекции в день, притом, что до этого сам преподавал параллельно профессиональной деятельности… Да, бывает сложно иногда уже чисто физически воспринимать информацию в таком формате, сидеть и записывать что-то. Но, тем не менее, и опыт церковной жизни, и вообще, человеческой, профессиональной, наоборот, позволяет лучше адаптироваться, чувствовать себя в этой среде более свободно, более зрело. Надо сказать, что я тут такой не один. Сейчас у нас все семинаристы, скажем так, зрелые и взрослые.
— Да, это интересно, что все сегодняшние семинаристы – люди взрослые, с профессиональным бэкграундом и опытом церковного служения. О чём, по твоему, это говорит?
– Говорят, что семинаристы в принципе стареют. Не только в России. Сегодня мало кто идет в семинарию непосредственно после школы или колледжа, многие – уж точно после университета или уже с профессиональным опытом. Мы наблюдаем это во многих странах. Я думаю, в таких обстоятельствах есть риск, что, придя в семинарию, человек может сказать: «вы тут всё неправильно делаете; я знаю, как лучше», – но у нас такого нет. Руководство создает атмосферу доброжелательности, умеренной и адекватной свободы. Тебя не загоняют в какие-то жесткие рамки – ты сознательно принимаешь для себя то, что предлагает семинария, оставаясь собой. Во всяком случае, это мой опыт, и пока я не чувствую какого-то давления. Конечно, важно понимать, чего ты хочешь и куда ты пришел. Тогда ты используешь те возможности, которые дает семинария, как бы впитываешь их в себя, черпаешь из них, потому что это полезно и необходимо.
— В эти годы, занимаясь катехизацией, ты был глубоко погружен в отношения с Народом Божьим. Ты видел, с какими нуждами, с какими вопросами люди сегодня приходят в Церковь. Исходя из этого опыта, как ты видишь, в каких пастырях нуждается Церковь?
— Я считаю всё ещё очень актуальными слова Папы Франциска о том, что пастырь должен пахнуть овцами. Для меня это значит: не бояться «испачкаться» в чем-то, внимательно слушать и вникать в ситуацию конкретного человека, прежде чем вынести какое-то суждение или предъявить какие-то правила, пытаться помочь найти что-то положительное, увидеть действие Бога в жизни каждого человека. Пастырь, для которого на первом месте не схемы и правила, а живой человек с его ситуацией.
На самом деле, есть куча документов, где написано про то, каким должен быть священник. И все они, так или иначе, о том, что Церковь – это не что-то отдаленное, замкнутое, а открытое для всех, и священник – это тот, который идёт вместе с людьми.
— В эти дни пастырской конференции мы не раз говорили, что нуждаемся в углублении общения между нами, чтобы миряне и пресвитерий слушали друг друга, доверяли друг другу, становились свидетелями друг для друга. От такого общения рождаются призвания, как это отчасти произошло в твоем случае. Для этого нужна дружба, нужны настоящие отношения. Я знаю, что это есть в опыте твоей жизни, поэтому спрошу: дружба во Христе действительно способна творить единство?
— В эти дни мы говорили ещё одно важное в этом контексте слово – «отчужденность». Это то, что мешает подлинному общению между людьми, и она присутствует не только между мирянами и священниками. Она присутствует между мирянами, она присутствует между священниками, между епископами и так далее. Отчужденность, которая ведет к одиночеству, от которого очень много проблем и бед у людей. И, мне кажется, что преодоление этой отчужденности как раз возможно в дружбе. Иногда мы забываем, что нас на самом деле объединяет, и как будто выполняем какие-то функции, играем какие-то роли… Важно снова и снова вспоминать, что на самом деле мы здесь потому, что нас собирает Христос. И тогда христианская дружба, о которой мы говорим, охватывает всех, независимо от того, кто ты, где ты, какую функцию в Церкви исполняешь. А это невозможно без открытости.
— Для меня большая красота этих дней заключалась в доверительном признании друг перед другом, что мы любим Церковь. Это было ясно. И одно из прекрасных выражений этой любви – забота о призваниях, чтобы Церковь продолжала жить, чтобы кто-то продолжал окормлять Народ Божий. Мы очень много об этом говорили. Поэтому спрашиваю тебя как семинариста: как верующие могут поддерживать семинарию?
— Один священник сказал: да, врата ада не одолеют Церковь, но это не значит, что врата ада не могут одолеть Церковь в конкретной стране, что она не исчезнет в конкретном месте. Этого Господь не обещал. Или когда другой священник говорит: если здесь не будет священников, то не будет Церкви… Слыша подобное, я сначала думаю, что это преувеличение, а потом понимаю, что эти слова несут в себе какую-то правду. Действительно, общинам будет тяжело продержаться без священников, без таинств. Это подтверждает исторический опыт.
Поэтому, прежде всего, очень важна молитва, но не абстрактная молитва об абстрактных призваниях… Посмотрите по сторонам. Есть из вашего прихода семинарист? Значит, молитесь конкретно за этого семинариста, по имени. В молитве верных, в первый четверг месяца или когда-то еще. Если вы знаете, что из вашего прихода вышли какие-то призвания, уже состоявшиеся, то молитесь конкретно о них, по именам. Мне кажется, это очень важно, потому что, когда ты знаешь, что люди молятся конкретно о тебе, конкретно о твоей семинарии, это очень поддерживает.
Второе, также немаловажное, это поддержка моральная: чтобы интересовались, чтобы спрашивали, чтобы проявляли какой-то интерес к семинарии, приглашали в свои приходы со свидетельством, например, или на каникулы.
Ну, и конечно, поддержка материальная: семинария нуждается в пожертвованиях. Мы проводим соответствующий сбор на нужды нашей семинарии в воскресенье Доброго Пастыря в Пасхальное время. Также в некоторых частях мира распространена практика индивидуальной финансовой поддержки семинаристов. Обычно это совмещается с практикой духовного усыновления, когда конкретная семья или отдельный человек молится за конкретного семинариста.
(Подписчики ТГ-канала Димы знают, что есть ещё одна форма поддержки семинарии: едете в Петербург – привезите семинаристам зерновой кофе. Потому что он имеет свойство заканчиваться, а занятия и зачеты, требующие бодрости ума и духа, никогда не перестают.)
— Довольно логично. Всё же семинарист, как и любой другой человек, представляет собой единство души и тела. Задам последний вопрос. Мы также обращались к нему на пастырской конференции, и он тесно связан лично с твоим опытом в Церкви. Мы редко смотрим на служение министрантов как на почву, на которой с гораздо большей вероятностью могут прорастать священнические призвания. И, кажется, зря. Как ты думаешь, чего не хватает в Архиепархии в плане пастырства министрантов?
— Ну, для начала, чтобы это пастырство было. Не думаю, что мы должны создавать какие-то очередные структуры, назначать специальные комиссии и т.д. Просто, если видим какие-то инициативы в этом направлении в отдельных приходах, пусть это станет предложением для всей епархии или хотя бы для деканата. Есть у тебя конкретная инициатива – расширь её, чтобы и другие тоже могли вовлечься.
И действительно, с большей вероятностью о призвании задумываются те молодые люди, которые были министрантами. Так было на протяжении веков: министранты – это потенциальные семинаристы и священники. Поэтому молодым людям, которые думают о призвании к священству, советую начать со служения министранта. Любовь к Литургии, любовь к Алтарю, к Евхаристии, к участию в Таинствах – это то, что поможет распознавать и развивать в себе это призвание.
Беседовала Анастасия Бозио
Фото обложки: Ольга Дубягина