Она достигла такой близости с Богом, что состояние религиозного экстаза стало для неё обычным. Во время молитвы её тело становилось невесомым, она имела дар пророчества и читала в сердцах людей, как в открытой книге.
Биографии множества святых, в особенности тех из них, кто избрал монашескую жизнь, очень часто рассказывают о рано проявившемся призвании к посвящённой жизни, благодаря которому девушки из знатных и даже королевских фамилий с детства отказывались даже думать о замужестве, питали отвращение к нарядам и танцам, к богатству и тех удовольствиях, которые оно сулит. Во время детских игр они строили себе кельи в родительских садах, став взрослыми, уродовали себя, чтобы отвратить всех женихов, кроме Небесного. Нет поводов сомневаться в том, что их биографы пишут правду, но в результате такого чтения легко может сложиться впечатление, что святым нужно родиться, что все они были избраны от колыбели, в противоположность всем нам, обычным людям, а известное утверждение, что к святости призваны все, несколько преувеличивает шансы обычного человека на стяжание особенной благодати. История жизни святой Гиацинты Марискотти утверждает обратное.
Кларисса Марискотти (такое имя носила святая Гиацинта до поступления в монастырь) не собиралась становиться монахиней. Дочь герцога Марка Антонио Марискотти и Октавии Орсини, увидевшая свет в 1585 г. в родовом замке Виньянелло возле Витербо, принадлежала к высшей римской аристократии и духовные подвиги не входили в жизненные планы этой красивой и избалованной девушки. Она хотела выйти замуж, и в женихи себе выбрала молодого маркиза Капицуки, принятого в доме её родителей. Однако родители решили выдать замуж за маркиза не её, а её младшую сестру Ортензию. Реакция Клариссы была далека от христианского смирения – она не получила того, чего хотела и превратила жизнь близких в кошмар. Вероятно, упрямый и вспыльчивый характер она унаследовала от отца, который, рассердившись, решил наказать капризную дочь, отправив её в монастырь.
В те времена монастыри принимали в свои стены не только тех девушек, которые чувствовали призвание к монашеской жизни, но и тех, кого не удавалось склонить к замужеству по выбору родителей, а также тех, на чью руку и сердце никто не претендовал. Считалось, что женщина может жить только под чьим-то покровительством, если не отца или мужа, то Бога. Средневековая поговорка, гласившая: «Женщине нужен либо муж, либо стены» всё ещё казалась большинству справедливой. Отец выбрал для дочери монастырь клариссок, где уже жила одна из сестёр Марискотти — Джиневра, но Кларисса не стала приносить обеты во втором ордене, где сёстры-затворницы жили по строгому уставу в бедности и труде. Она вступила в Третий регулярный орден францисканок и поселилась в монастыре святого Бернарда, приняв новое имя – Гиацинта. Однако хорошей монахини из неё не получилось, да она и не собиралась ею становиться и прямо говорила, что ушла в монастырь не по призванию, а чтобы забыться. Раз уж вместо замужества ей пришлось жить в монастыре, она позаботилась о том, чтобы устроиться там как можно удобнее. Её келья состояла из двух элегантно обставленных комнат, где она принимала навещавших её родственников и подруг, её монашеский хабит был сшит хорошим портным из дорогой ткани (некоторые её биографы утверждают, что она и вовсе не носила монашеской одежды), у неё была прислуга, и она никогда не разделяла скромную монастырскую трапезу с другими сёстрами – еду ей готовили и подавали отдельно. Здесь в монастыре она была также надменна и нетерпима, как в замке родителей и никогда не упускала случая напомнить монахиням, что она дочь герцога. Она вовсе не была каким-то чудовищем — просто обычной девушкой, довольно тщеславной, любившей веселье, суету, наряды и развлечения, как любят всё это многие девушки во все времена. Безусловно, она исполняла всё, чего требовала от неё Церковь, участвовала в Мессе и Таинствах, безусловно, она не сомневалась в существовании Бога, хотя и не очень задумывалась над тем как заслужить Его любовь. Но для Бога она была бесценна, как бесценен для Него каждый из Его детей, и Он не оставил дочь герцога Марискотти.
Прошло десять лет, и тяжёлая болезнь поставила сестру Гиацинту на грань жизни и смерти. Пожилой священник-францисканец, пришедший исповедать и причастить её, неприятно поражённый роскошью её комнат, сказал девушке, что жить в монастыре так, как живёт она, значит помогать дьяволу, и, неожиданно, она его услышала и поверила ему всем сердцем.
Обращение её было внезапным и полным. Едва встав с постели, она раздала все свои наряды бедным и, оставив уютные и красивые комнаты, перебралась в крошечную келью, где спала на голой земле. В монастырской трапезной она попросила прощения у сестёр, которыми столько лет пренебрегала. Никакие дела покаяния не казались ей чрезмерными, и весь свой пыл и непреклонный характер она вложила в то, чтобы на деле стать той, которой до сих пор она была только формально. Любовь к Страдающему Христу охватила её с такой силой, что ей хотелось пережить все те мучения, которым подверглось Его Тело. Она ходила босиком, ела только хлеб, пила простую воду, бичевала себя, проводила ночи в молитве, носила на спине тяжёлый крест. Её усердие в умерщвлении плоти было так велико, что впоследствии во время процесса канонизации то, что она не умерла от своих подвигов отречения, было сочтено таким же чудом, как и само её обращение. И всё же она чувствовала, что все эти усилия недостаточны для того, чтобы приблизиться к Христу. И тогда она приняла решение служить Ему в страдающих и обездоленных.
В Витербо она основала братство, членов которого называли «саккони» от итальянского слова «sac» — сумка, так как они ходили с сумками, напоминающими саквояжи врачей или медсестёр, в которых носили всё необходимое для оказания первой помощи. Помимо больных, они заботились также о заключённых и о пропитании для бедняков, стыдившихся просить милостыню. Когда в Витербо разразилась эпидемия, члены этого общества героически ухаживали за заразившимися и облегчали страдания тех, кого уже невозможно было спасти. Другое основанное ею братство — Общество Облатов Марии, взяло на себя заботу о престарелых бедняках, находившихся в госпитале Сан Карло, ухаживая за ними с кротостью и смирением. Заботой обоих братств было не только обеспечение материальных потребностей больных и бедных, но и их обращение.
В то время, как в Италии всё больше распространялся янсенизм, сестра Гиацинта, стремясь противостоять ему, заботилась о том, чтобы развивать любовь к Христу в Святых Дарах, внедряя благочестивую практику поклонения Пресвятым Дарам в последний день года, каждую пятницу и на протяжении октавы Торжества Тела Господня.
Она достигла такой близости с Богом, что состояние религиозного экстаза стало для неё обычным. Во время молитвы её тело становилось невесомым, она имела дар пророчества и читала в сердцах людей, как в открытой книге.
Она умерла 30 января 1640 г., невыносимо страдая, но находя утешение и черпая твёрдость духа в Евхаристии. Жители Витербо, для которых её святость была очевидна, оплакивали её смерть, и многие, прощаясь с нею в монастырской церкви, где её тело находилось до погребения, старались отрезать маленькую частичку её монашеской одежды, чтобы сберечь как реликвию. Из-за этого сёстрам пришлось трижды облачать умершую в новый хабит. Множество чудес, последовавших почти сразу после её смерти, подтвердили, что она и в самом деле была святой.
Сестра Гиацинта Марискотти была беатифицирована Папой Бенедиктом XIII 14 июля 1726 г. В августе 1790 г. Папа Пий VI провозгласил её святой. Её мощи покоятся в Витербо в монастыре св. Бернарда.
Анна Кудрик