В интервью «Новому Калининграду» Митрополит Архиепархии Божией Матери в Москве Павел Пецци рассказал о том, как живется служителям Католической Церкви в России, как складываются взаимоотношения с РПЦ, в чем особенности калининградской общины и почему любое государство должно быть светским.
— Вы приехали, чтобы лично освятить Санктуарий Девы Марии Фатимской. Почему это событие оказалось таким важным?
— В этом году мы отмечаем 25-летие восстановления католических структур в этом регионе и 100 лет явления Фатимской Богоматери. Мы посчитали нужным открыть именно здесь, в этой часовне, святилище, санктуарий, посвященный Богородице. Это делается для того, чтобы католики этого региона могли найти место паломничества. Место, куда можно постоянно «прибегать» к Богоматери.
На самом деле статуя Фатимской Святой Богородицы уже давно в Калининграде, с начала 90-х годов, когда католики впервые за многие десятилетия смогли служить и в этих краях. Уже тогда привезли фигурку Богородицы, чтобы сопровождать богослужения. Потом получилось, что статуя смогла здесь остаться.
— Есть ли у калининградской католической общины какие-то особенности? Насколько она многочисленна, сплочена?
— Можно сказать, что она относительно многочисленна. Здесь процент католиков среди населения значительно больше, чем в других областях Российской Федерации. Здесь всегда было много католиков. Но это относительно, потому что если сравнивать с Москвой и Санкт-Петербургом, то там, естественно, больше приходов, больше прихожан.
Еще одна особенность Калининградской области: ваш регион каким-то образом похож на Сибирь. В том смысле, что здесь почти в любом селе, в любой деревне, во всех городах, в том числе и в райцентрах, есть католические общины. В то время как в остальной части нашей Епархии католические общины в основном находятся в областных центрах, а в регионе их значительно меньше. Здесь, наоборот, практически в каждой деревне есть хотя бы 10–15 католиков.
— В одном из своих интервью вы сказали, что нельзя поддаваться искушению воспринимать себя как «этническую» церковь, то есть как церковь для «нерусских». В современной России это получается? Нет ощущения, что вас воспринимают немножко как «чужих»?
— Наоборот, у меня есть ощущение, что здесь католическая церковь единая, такая же, как и во всех других странах и культурах. В этом смысле было бы ошибочно говорить о католической церкви как о какой-то национальной церкви. Она не польская, не итальянская и не русская. Она вселенская. И в этом смысле она воплощается во всех местах, где позволяют ей расти. Есть, конечно, свои особенности. Но здесь у нас пока об этом говорить рано, потому что нельзя сказать, что уже сложилась какая-то традиция со своими особенностями. Как это, например, случилось в Африке, где в литургию вошли местные традиции, например, танцы. Не думаю, что в России уже что-то сложилось. Я думаю, со временем это возможно. Российская католическая церковь — одна из самых молодых.
— Принятый несколько лет назад закон об НКО на вас как-то отразился? Вам сейчас не пытаются навязать статус «иностранного агента»?
— Нет, такого нет. Есть некоторые благотворительные католические организации, с которыми возникали сложности. В самом начале, когда этот закон только вышел, пришлось как следует выяснить, что как раз мы не являемся иностранными агентами. После этого мне кажется, что в общественном пространстве это стало ясно, и каких-то угроз или проблем уже не возникает. По крайней мере, я об этом не знаю. Мы этого не чувствуем.
— Вы Родились в Италии, но много лет живете в России. Лет 6 назад вы получили российское гражданство. Вы чувствуете себя русским?
— Да. Я остаюсь итальянцем, естественно, от этого никуда не деться. Но я чувствую себя русским. Я очень благодарен за это признание, за то, что мне удалось получить гражданство.
— Почему вы выбрали именно Россию?
— Можно сказать, это она меня выбрала. Меня пригласили сюда служить в начале 90-х годов, сначала в Новосибирске. Тогда как раз стало возможным католикам здесь служить. Естественно, тогда не было никаких священнослужителей. После стольких лет гонений сложности были, естественно. Поэтому пригласили священнослужителей из-за границы. Я тоже получил это приглашение и согласился. А потом остался.
— А у других служителей католической церкви не возникает проблем со служением в России? Визовых, с получением гражданства?
— Да, возникают. Но мы надеемся, что это уладится со временем. В некоторых регионах, субъектах Федерации мы не получаем так называемой «квоты». Поэтому наши священнослужители-иностранцы не могут нормально работать. До депортации дело доходит редко, хотя бывали и такие случаи, но это уже другая история. Здесь вопрос в том, чтобы получить хотя бы разрешение на временное проживание, а потом вид на жительство. Сложности возникают на этом уровне, это немного мешает здесь жить и работать.
— Католическая церковь ставит перед собой цель увеличивать количество прихожан? Вы формулируете для себя какие-то миссионерские задачи?
— Это Благодать Божья. То есть церковь миссионерская сама по себе. Она не может не быть миссионерской. Но как мы осуществляем эту миссию? Через наше смиренное свидетельство, объяснение любви. Таким образом те, кто будет поражен этим путем встречи с Христом, — будут приходить в нашу церковь.
— В нашей Конституции сказано, что Россия — светское государство. Но у нас идет постоянный перекос в сторону одной, главенствующей религии. И это сильно влияет на общественную и политическую жизнь. Как вы к этому относитесь?
— Тенденции эти могут быть всегда. Но я думаю, что важно сохранять принцип светского государства. Все государства должны быть светскими. Мы уже исторически видели, что религиозное государство может вредить и религии, и гражданам. Религия никогда не должна быть чем-то обязательным, государственным. Она должна быть чем-то, что люди выбирают для себя свободно. Я думаю, что этот принцип должен оставаться вечно.
— Как складываются ваши взаимоотношения с РПЦ?
— Я бы сказал, что все лучше и лучше. И не только напоказ, идет естественное сближение, в совместном свидетельстве любви Христовой. И я думаю, что это самый естественный и правильный путь. Мы очень дружим и с представителями других конфессий и вероучений. Этот диалог абсолютно необходим именно для того, чтобы строить общество правильной идентичности, общество людей, которые принимают друг друга и не видят друг в друге врагов.
— Семь лет назад в нашем регионе началась активная передача РПЦ исторических зданий, в их числе оказалось множество католических кирх. Вы пытались как-то участвовать в этом процессе, просили передать часть зданий вам? Или калининградской католической церкви хватает существующих зданий?
— Нам нужны новые здания, потому что в некоторых городах католические общины лишены достойных мест для сборов. Надо сказать, что эти здания (не только католические, но и лютеранские) были переданы до того, как вошел в действие новый закон по передаче церковных зданий. В этом смысле мы не могли сделать практически ничего. Я тогда обращался к губернатору Калининградской области (Георгию Боосу — прим. «Нового Калининграда»), говорил ему, что я считаю это неправильным. Но в ответ я услышал, что они сделали все по закону и ничего уже не изменить. Сейчас да, мы вошли в этот процесс, продолжаем в нем участвовать. Надо сказать, что процесс сам по себе не очень простой. И мы испытываем здесь большие трудности. Даже в Москве не так просто получить в собственность церковные здания. Последние истории это показывают.
Текст — Алла Сумарокова, «Новый Калининград»
Редакционный заголовок: Лидер российских католиков: «Ваш регион каким-то образом похож на Сибирь»
Оригинал публикации: https://goo.gl/YhWgAm
Фото Ирины Перещако: Архиепископ Павел Пецци в Калининграде.